— Еще как. Пошли!
Попасть во двор следующего дома было очень легко: ограда была совсем низкой.
— Смотри, горит только одно окно! Что там делают?
Большой облом: семья ужинает на кухне при включенном телевизоре. Пузатый папа в халате, мама в папильотках на голове, двое необычно спокойных детишек.
— Здесь ловить нечего, — шепнула Элен. — Следующий дом.
— Следующий — не надо. Там питбуль на цепи, — сказал Артем.
— Спасибо за информацию.
Им пришлось миновать этот особняк и еще два: один был огорожен, как настоящая цитадель, во втором ни в одном окне не горел свет. Зато четвертый дом, во двор которого они залезли, не разочаровал.
— Смотрите! Там внутри что-то происходит! — шепнула Юля.
— Я уже знаю что… — Элен жадно снимала.
Сквозь оконное стекло была видна мускулистая мужская спина и две тоненьких бледных руки, обнимавших ее.
— Это что за красавчик? — томно поинтересовалась Юля.
— Это Константин Петрович, — ответил Артем. — Папа его давно обрабатывает, да все без толку. Мы с ним видимся три раза в неделю в тренажерном зале…
— Ты ходишь в тренажерный зал? — восхитилась Юля. — Так здорово! Можно мускулы потрогать?
— Это еще что! Ты бы у моего папы потрогала! — смутился парень, согнув руку в локте.
«Юлька у кого хочешь потрогает!» — мысленно заметила Элен, еле сдерживая смех. Она была профессионалом и никогда бы не выдала себя, сидя в засаде.
Целующаяся пара развернулась боком к окошку. Наблюдатели в один голос охнули, разглядев обладателя тонких бледных рук, и тут же зажали себе рты руками, чтобы не заорать во весь голос.
— Никогда бы… никогда бы не подумал, что Константин Петрович… что Константин Петрович… — бормотал Артем.
— Гомосек, — подсказала Юля.
— А я с ним в одной раздевалке переодевался! — Парень чуть не плакал. — За руку здоровался!
— Значит, он скрывает свои наклонности? Ай-ай-ай, нехорошо… — сквозь зубы процедила Элен.
Парочка перешла от поцелуйчиков к серьезным делам. Бледный тощий мужчинка уперся руками в стол. Атлет приник к партнеру сзади.
— О господи! — выдохнул Артем. — Это ужасно!
— Ужасно возбуждает… — Юля все плотнее прижималась к парню.
— Тема! Если этот Константин скрывает свою голубизну, то у тебя появился козырь. Ты приходишь к нему и говоришь: либо вы покупаете у меня бизнес-план, или как это у вас называется, либо вся тренажерка увидит одну видеозапись и узнает, какой вы пидорас.
— Но это же… нехорошо.
— От жизни нужно добиваться всего, — учительно произнесла Юля. — Всеми доступными способами. Костя не хочет покупать твой бизнес-план? Какая жалость! А мы не хотим скрывать от людей его увлечения!
— Тихо вы! — шикнула Элен. — Ай, поздно! Он к окну идет! Сматываемся!
Шпионы бросились к невысокому деревянному забору, с одного прыжка перемахнули через него. Им вдогонку донеслась громкая ругань.
Через минуту две девчонки и парень уже были на другом конце одноэтажной улицы. Здесь кончались большие кирпичные особняки и начинались обычные деревянные избушки.
В одной из избушек им удалось подглядеть, как выразилась Элен, «настоящий пролетарский секс». Некрасивый мужчина прыгал на некрасивой женщине, сопровождая действие оплеухами и фразами типа: «Морду не отворачивай!», долетавшими сквозь открытое окно.
Сделав дело, он свалился с женщины, встал и ушел в другую комнату. Его партнерша еще какое-то время лежала на кровати, продолжая дергаться, будто по инерции, и всхлипывать. Потом вдруг остановилась и затихла.
— Ничего отвратительнее в жизни не видел! — сказал Артем. Элен успела развернуть камеру объективом к парню и записать эту фразу.
— Блестящий финал! — прокомментировала она.
Дверь домика распахнулась. Хозяин, позабыв одеться, вышел на крыльцо во двор, и, уверенный, что его никто не видит, закурил.
Было довольно холодно, но мужика, похоже, это не пугало. Напротив, он решил немного охладиться.
Элен и ее спутники успели вжаться в землю. Они молчали, мысленно молясь, чтобы мужик их не заметил.
И не заметил. Докурил, сплюнул, негромко выругался и ушел в дом.
— Видали? Вот это причиндал у него болтается! — захихикала Юля. — Лена, ты сняла?
— Можешь не сомневаться.
— Этот мужик такой страшный! — продолжала блондиночка. — Я такую историю слышала… Выберемся отсюда — расскажу.
— Так вот, — сказала Юля, когда они выбрались со двора на улицу. — В одной глухой деревне жило двадцать человек. То есть десяток старух, десяток женщин, две совсем молодые девушки и один мужик — типа такого, какого мы только что видели. А больше мужчин не было. Кто спился, кто от старости умер, кто уехал. Вообще оттуда уехали все кто мог. Потому что деревня и раньше была совсем глухая, а после девяносто первого года совсем одичала. Был магазин — закрылся. Была школа — закрылась. Потом перестало электричество поступать. И рейсовый автобус стал ездить другой дорогой, а к ним не заезжать. Короче, осталось там двадцать баб разного возраста и один мужик. Эти бабы выживали, как могли. Работали в огородах, всякую живность разводили. Иногда ходили в город пешком, за двадцать километров, на рынке торговать. А мужик не работал. Он был что-то типа этого… который как Сталин…
— Диктатора? — подсказала Элен.
— Да. Занимался только тем, что трахал всех по очереди, кроме старух. Особенно любил двух молоденьких. А в остальное время отдыхал.
— И бухал, — опять подсказала Элен.
— Нет, кстати. Он себя очень берег. Да к тому же если бы он пьянствовал, то бабы его быстро бы скрутили. Долго ли с пьяным справиться? А так он был очень суровый. Баб бил ремнем. Привязывал и бил. Иногда за дело, иногда просто так, для профилактики.
— Ужасно! — воскликнул впечатлительный Артем. — И они не могли ничего сделать?
— А что они могли сделать? Во-первых, пожаловаться было некому. Милиционер один на несколько деревень, и тот вечно пьяный. Во-вторых, бежать некуда. Было бы куда — сбежали бы. Не в лесу же жить? И в-третьих, они его любили. Все-таки единственный мужик. А не было бы его — остались бы вообще без мужского внимания… Короче, в эту деревню приехали еще двое, брат с сестрой, обоим по шестнадцать. У них родителей посадили за финансовые махинации, все имущество конфисковали, а им податься было некуда, только к тетке в эту глухую деревню. Они приехали, и этот мужик сразу объяснил пареньку правила: мол, ты мне разрешаешь трахать свою сестру, а я тебе — всех женщин в этой деревне. И все довольны. Брат подумал и согласился. А этому мужику давно надоел старый гарем, очень хотелось свежего мяса. Он и пошел новенькую девчонку драть по-всякому, как кабан, а она не привыкла к такому, плакала, даже пыталась покончить с собой, но мужик ее ремнем отчесал, и у нее сразу же прошли все истерики. А ее брат натрахался вдоволь, и его совесть стала глодать…
