После майского 1987 года конфуза системы противовоздушной обороны страны, связанного с пролетом западногерманского пилота Руста по территории СССР аж до Кремля, снятия с должности министра обороны и главкома войск ПВО страны ожидаемо пришел черед главы военной контрразведки. По отмашке сверху Инспекторским управлением Комитета госбезопасности, возглавляемым, к слову сказать, тоже выходцем из Ставропольского края, была осуществлена пристрастная комплексная проверка 3-го Главного управления, в ходе которой в следственном подразделении одного из периферийных особых отделов вскрыты факты, квалифицированные как «нарушения социалистической законности». Хотя прямой вины Н.А. Душина в происшедшем не было и не могло быть, ибо всю следственную работу в КГБ курировал соответствующий отдел Комитета, располагавшийся в Лефортово, данный случай, безусловно позорный и заслуживающий адекватной жесткой партийной и прокурорской реакции, непомерно раздули и использовали в качестве основной причины для отставки руководителя Главка, предварительно ославив и персонально начальника 3-го ГУ, и всю военную контрразведку на заседании коллегии КГБ под председательством В.М. Чебрикова.
Уволили из органов Николая Алексеевича подчистую, не предложив даже должности в «райской группе» — группе генеральных инспекторов Министерства обороны СССР, хотя по своему служебному положению и воинскому званию он вполне этого заслуживал и предъявляемым критериям полностью соответствовал. По распоряжению его преемника на память Душину подарили иллюстрированный альбом о достижениях Советского Союза в освоении космического пространства.
Необходимо подчеркнуть, что неприятные для всей военной контрразведки и дурно пахнущие с точки зрения элементарной порядочности подковерные события, связанные с отстранением Н.А. Душина от должности, никоим образом не связаны с личностью генерал-лейтенанта Василия Степановича Сергеева, участника Великой Отечественной войны, опытнейшего контрразведчика системы территориальных органов, профессионала с большой буквы, по стечению обстоятельств оказавшегося руководителем 3-го ГУ КГБ СССР. На этой должности, будучи тяжело и неизлечимо больным, он и ушел из жизни в 1990 году, оставив о себе добрую память.
После вынужденной отставки Николай Алексеевич Душин прожил четырнадцать лет. Тяжело переживал развал СССР, армии, флота и то, чему оказался свидетелем в ельцинской России. Понятно, что весь этот негатив губительно сказался на его и без того подорванном за долгие годы изнурительной службы здоровье. Жил тихо и незаметно на превратившуюся почти в гроши военную пенсию; не писал мемуаров, не раздавал интервью, не докучал ВЛАСТЯМ просьбами и жалобами, не появлялся на торжественных мероприятиях. Жил, как и служил, спокойно, с гордо поднятой головой, не потеряв ни достоинства, ни офицерской чести. Скончался в 80-летнем возрасте 11 октября 2001 года, похоронен с воинскими почестями на Троекуровском кладбище при огромном стечении пришедших проводить его в последний путь сослуживцев.
Глава 11. Старший оперуполномоченный
Он без имени, без фамилии и без отчества.
У него невысокое воинское звание — капитан или майор.
Он давно закономерно вышел из категории молодых, подающих надежды кандидатов на выдвижение.
Он стал МАТЕРЫМ, опытным, выдержанным, седым, мудрым, взвешенным.
Он с годами прибавил в весе, убавил в эмоциях и порывистости.
Он добавил в спокойствии, кажущиеся со стороны флегматичностью, созерцательностью и внешней отстраненностью.
У него развеялись иллюзии.
Он много лет назад утерял служебную перспективу.
Возможно, у него накопились обиды.
Но он не озлобился.
Он приобрел то, чему научить невозможно, то, что нарабатывается годами изнурительной работы, — оперативное чутье, интуицию, оперативно-чекистское предвидение.
Он четко знает правило: перед тем, как заводить дело, надо четко представлять, как его реализовать.
Он может, сожалея об утраченном времени, считать, что долгие годы просто «играл в контрразведку», исписывая гору бумаг, уничтоженных впоследствии как «не представляющие исторической и оперативной ценности».
Он стал надежной опорой для годящихся ему в младшие братья начальников особого отдела.
Начальники приходили и уходили, сменяя друг друга в карьерной кадровой суете, поймав волну удачи, а он оставался на месте, в гарнизоне.
Он поневоле становился частью информационного массива объекта оперативного обслуживания, заменяя своей памятью учеты, подборки, архивы.
Он становился НАСТАВНИКОМ для высокообразованных, владеющих иностранными языками, птенцов элитарной Высшей школы или обреченных быть вечными ПАХАРЯМИ военной контрразведки выпускников Новосибирских курсов.
К нему могли запросто прийти войсковые офицеры, прапорщики, члены их семей, пожаловаться на жизнь, попросить помощи или совета, поделиться горем или радостью, и на какое-то время он становился уже не столько сотрудником органов, сколько народным депутатом.
Так получилось, что ни начальником особого отдела дивизии, бригады, погранотряда, ни замом, ни направленцем аппарата армии или округа он не стал.
О нем не пишут в книгах, энциклопедиях, не вспоминают в мемуарах, он не сидит в президиумах советов ветеранов, потому что он не руководитель, не почетный сотрудник, не герой и не попал когда-то в поле зрения большого начальства.
Он не пишет воспоминаний и не раздает интервью.
Он десятилетиями оставался НЕЗАМЕТНЫМ, а на пенсии стал просто ЗАБЫТЫМ, и таких, как он, большинство.
Он остался на всю жизнь благодарен судьбе за то, что дала ему возможность долго и счастливо работать в Особом отделе, испытывая чувство сопричастности к делу тайной, конспиративной защиты вооруженных сил ИМПЕРИИ.
Такие, как он, и тысячи ему подобных, не выбившиеся в начальники, но абсолютно НЕЗАМЕНИМЫЕ, есть ХРЕБЕТ военной контрразведки.
Благодаря таким, как он, военная контрразведка десятилетиями демонстрировала стабильность, устойчивость, феноменальную управляемость.
Благодаря таким, как он, стало возможным сохранить уникальную генетику вековой системы, сохранить ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ ПОКОЛЕНИЙ.
Он — ЧЕРНОРАБОЧИЙ военной контрразведки.
Он — СТАРШИЙ ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ Особого отдела.
В романе Константина Симонова «Живые и мертвые» есть эпизод, когда на вопрос военного корреспондента о фамилии герой-танкист ответил: «На моей фамилии вся Россия держится. Иванов. Запиши».
Вся советская военная контрразведка держалась на старших операх…
Запишите.
Глава 12. «Момент истины», или Гимн военной контрразведке
Никакие пресс-бюро, службы общественных связей и управления специальных программ отечественных органов государственной безопасности, вместе взятые, за весь обозримый исторический период своего не всегда оправданного существования не внесли столь существенного вклада в мифологию СМЕРШа — героического эпоса о русской, советской военной контрразведке, как это сделал один-единственный человек — Владимир Осипович Богомолов.
