О связях Тухачевского с Седовым и Троцким показал Путна. В частности, на следствии он заявил, что, находясь в сентябре 1935 г. в Лондоне и узнав о вызове в Москву, он сообщил об этом в Париж сыну Троцкого — Седову. От последнего с нарочным был доставлен пакет, в котором находились записка Седова к Путне и «доверительное письмо», написанное и подписанное лично Троцким для Тухачевского. Выполняя задание Седова, он, Путна, в первых числах октября 1935 г. якобы вручил Тухачевскому письмо Троцкого. Ознакомившись с письмом, Тухачевский просил Путну «передать устно, что Троцкий может на него рассчитывать».
Тухачевский на следствии и в суде упоминал только о письме Седова, якобы доставленном ему Путной, и ни разу не говорил о письме Троцкого, о чем показал Путна. Несмотря на это, следствие и суд предпочли замолчать это противоречие, вскрывающее ложность показаний, чтобы не лишиться столь важного «обвинения».
Вымогая показания от Тухачевского и Путны, следствие добилось «признания» ими факта личной встречи с Седовым, якобы устроенной Тухачевскому Путной в 1936 г. в кафе в Париже. Между тем о пребывании Тухачевского в Париже с 10 по 16 февраля 1936 г. поступала подробная информация как от советского военного атташе во Франции Венцова, так и по линии органов НКВД, но сведений о его встрече с Седовым она не сдержала. В ходе настоящей проверки быв[ший] работник ИНО НКВД, член КПСС с 1923 г. Афанасьев по этому вопросу объяснил:
«С 1932 по 1938 г. я находился непрерывно на нелегальной разведывательной работе за рубежом. Я возглавлял нелегальную резидентуру в Париже, которая занималась, главным образом, разработкой деятельности сына Троцкого — Седова и его окружения… Мы были в курсе дела самой засекреченной конспиративной деятельности Троцкого и Седова. Поэтому когда ставится вопрос, могли ли иметь место встречи Седова с Тухачевским, Путной и другими военными деятелями Советского Союза, о чем говорилось на процессах, имевших место в Москве с 1936 по 1938 г., то можно утверждать, что это не соответствует действительности… Те агентурные и документальные материалы, которые мы получали в процессе разработки Троцкого, Седова, Клемана и частично РОВСа в Париже, ни прямо, ни косвенно не подтверждали те обвинения, которые выдвигались против обвиняемых на процессах… и в особенности обвинения, которые выдвигались против военных деятелей Красной Армии в связи с делом Тухачевского, Корка, Гамарника, Путны и др.».
В материалах дела фигурируют еще два фиктивных канала связи Тухачевского с Троцким — через Примакова и Пятакова. Однако о встречах и разговорах с Тухачевским Пятаков никаких показаний на следствии и в суде, который проходил до суда над Тухачевским, не давал, а Радек на вопросы Вышинского в суде о причастности Тухачевского к троцкистской организации ответил отрицательно.
Что же касается Примакова, то он утверждал, что личных связей за границей с Троцким ему завязать не удалось.
3. После получения от Тухачевского показаний о том, что еще в 1928 г. Енукидзе втянул его в организацию правых, были получены у него же показания и о возникновении в 1932 г. военного заговора «на платформе правых взглядов».
Показаний Енукидзе в деле Тухачевского и других нет, но изучение дела Енукидзе показало, что он и не давал показаний о вербовке им Тухачевского в организацию правых и о встречах с ним в 1928–1930 гг.
Вымогая ложные показания у арестованных о возникновении военного заговора по решениям центра правых и правотроцкистского блока, следствие широко использовало ссылку арестованных на то, что об этом они слышали от Томского, покончившего к этому времени жизнь самоубийством. Так, на допросе 30 мая 1937 г. Енукидзе показал:
«… центром правых было принято решение о создании военной организации… На мой вопрос, кем же привлечен в организацию Тухачевский, Томский ответил, что А.И. Рыковым».
На следствии по делу Тухачевского это показание Енукидзе предпочли замолчать. На вопросы же суда о взаимоотношениях с правыми Тухачевский ответил, что «с Рыковым у меня разговоров никаких не было».
Проверка показала, что Рыков о вербовке им Тухачевского показаний вообще не давал, но в «личных» показаниях от 6 июня 1937 г. упоминал, что он якобы слышал от Томского, что Тухачевский, Корк, Путна и Уборевич «примкнули» к правым.
4. О наличии связи у военных заговорщиков с «правотроцкистским блоком» Енукидзе под воздействием следствия показал:
«В конце 1932 г. …Томский мне сообщил следующее: по решению блока троцкистско-зиновьевской и правой организации создан единый центр военных организаций. В этот центр входят Корк, Путна и Примаков. Центром руководит Тухачевский».
2 июня 1937 г., то есть через три месяца после ареста, следствие получило от Бухарина «личные показания», в которых он писал:
«Следует остановиться на создании общего центра, куда входили правые — Томский и Рыков, зиновьевцы — Каменев, Сокольников, троцкисты — Пятаков, военные — Тухачевский, Корк и Ягода. Об образовании такого центра мне сообщил в свое время Томский… Не могу сказать, собирался ли когда-либо этот объединенный центр».
На допросе 14 июня 1937 г. Бухарин изменил показание о составе центра, исключив из него военных Тухачевского и Корка.
Необходимо отметить, что о каких-либо переговорах с Томским Тухачевский, Якир, Уборевич и другие обвиняемые по этому делу на следствии и в суде показаний не давали. На следствии Тухачевский показал:
«Связь между военным центром и правыми поддерживалась мной через Горбачева и Петерсона, которые были связаны с Енукидзе, Ягодой, Бухариным и Рыковым».
Из дела комкора Горбачева, члена ВКП(б) с 1917 г., видно, что он в суде виновным себя не признал и от показаний на следствии отказался как данных под принуждением следователей Ушакова и Стромина. Горбачев заявил суду, что показания Тухачевского, Корка, Енукидзе и других ему известны, но что они являются ложными. Бухарин и Рыков о связях с Тухачевским через Горбачева и Петерсона показаний также не давали. В 1956 г. Горбачев и Петерсон посмертно реабилитированы.
Проверкой личных партийных дел и других данных в партийных архивах установлено, что Тухачевский, Якир, Уборевич, Эйдеман, Корк и Фельдман в оппозициях не участвовали и к антипартийным группировкам не принадлежали. В суде Тухачевский заявлял:
«Я всегда во всех случаях выступал против Троцкого, когда бывала дискуссия, точно так же выступал против правых… Так что я на правых позициях не стоял… Что касается моего выступления против Троцкого в 1923 году, то мною лично был написан доклад по этому поводу и послан в ЦК».
В собственноручных показаниях на следствии Якир упоминал:
«Я, стоя на ленинских позициях, вел с троцкизмом в Киеве борьбу… Я всегда держался правильной партийной позиции… Мне предложил нарком пойти вместо Бубнова начальником ПУРа. Это было после большой борьбы в армии с так называемой белорусско-толмачевской оппозицией, в вопросе о которой я держался совершенно правильной позиции и был одним из командиров, приложивших много труда к ее ликвидации».
