«Встал вопрос о том, как практически возможно применение меня — Корка в осуществлении пораженческих планов военной организации… Но тут, помню, вмешался Уборевич и, обращаясь ко мне, сказал: “Будешь у меня на правом фланге Западного фронта. Задачу тебе надо поставить: наступать вдоль Западной Двины на Ригу. Следовательно, со стороны Вильно ты получишь удар в левый фланг и в тыл, что и приведет к срыву всей твоей операции”».
На очной ставке с Уборевичем 30 мая 1937 г. Корк повторил это, на что Уборевич заявил:
«Корк говорит совершенную неправду. Я пока хочу заметить одну только его фальшь. Он говорит, что я ему говорил, что он будет командовать армией на правом фланге, что эта армия пойдет на Ригу и будет разбита. Можно просмотреть оперативный план 1935 г. Белорусского округа, там вы не найдете положения, чтобы хотя одна армия правого фланга шла на Ригу».
Так как проверка этого обстоятельства могла поколебать обвинение арестованных в пораженчестве и, следовательно, не отвечала «интересам» следствия и суда, то такую проверку тогда и не проводили. В 1962 г. этот вопрос был изучен в оперативном управлении Генштаба; проверка показала, что в своих показаниях на очной ставке был прав Уборевич, а не Корк.
Фантастический план поражения Красной Армии, приписываемый Тухачевскому, а на самом деле сфабрикованный следствием, полностью опровергается документальными материалами о тех предложениях, которые на протяжении 1931–1937 гг. разрабатывались и вносились Тухачевским и Уборевичем Сталину и Ворошилову. Это были реально обоснованные предложения по повышению боевой мощи Красной Армии с учетом возрастающей опасности германской и японской агрессии против Советского Союза.
В 1961 г. Генштаб Советской Армии и Военно-Морского Флота в своем заключении о военной деятельности Тухачевского и других указывает:
«Внимательно следя за подготовкой и развитием армий капиталистических государств, Тухачевский вносил немало разумных предложений по планированию войны, по улучшению нашего стратегического развертывания… Вопросам стратегического развертывания и планам войны М.Н. Тухачевский придавал большое значение. Он в основном правильно оценивал силы и средства вероятных противников и возможности наших вооруженных сил… И.П. Уборевич как командующий приграничным округом непрерывно следил за изменением политической обстановки в соседних государствах, проявляя неустанную заботу о разработке наиболее целесообразных планов вооруженной защиты советского государства… Он правильно оценивал возможные силы противника, особенности театра военных действий, роль новых родов войск и значение первоначального мощного удара наших войск».
31 марта 1935 г. в «Правде» была опубликована статья Тухачевского «Военные планы нынешней Германии». В этой статье автор разоблачал военную программу национал-социалистов — четырехлетний план создания ими мощных вооруженных сил. Статья вызвала резкое недовольство со стороны правительственных и военных кругов гитлеровской Германии. В своем дневнике Литвинов записал, что немецкий посол Шуленбург 4 апреля 1935 г. выразил недовольство по поводу статьи Тухачевского о германских вооружениях. В тот же день германский военный атташе в Москве полковник Гартман заявил начальнику отдела внешних сношений Генштаба Красной Армии Геккеру, что «он имеет указание сообщить об отрицательном эффекте, который произвела статья т. Тухачевского на командование рейхсвера». Копии записей Литвинова и Геккера были посланы Сталину, Молотову и Ворошилову.
Необходимо также отметить, что Рудзутак, исключенный из состава ЦК ВКП(б) тем же постановлением, что и Тухачевский, был арестован как участник правотроцкистского блока и как немецкий шпион. В суде Рудзутак виновным себя не признал и заявил:
«Единственная просьба к суду довести до сведения ЦК ВКП(б) о том, что в органах НКВД имеется еще не выкорчеванный гнойник, который искусственно создает дела, принуждая ни в чем не повинных людей признавать себя виновными… Методы следствия таковы, что заставляют выдумывать и оговаривать ни в чем не повинных людей, не говоря уже о самом подследственном».
Просьба Рудзутака дать ему возможность все это описать для ЦК ВКП(б) судом удовлетворена не была, а он был расстрелян. Реабилитирован Рудзутак в 1956 году.
Кроме немецкого шпионажа, следствие и суд только на основе «признательных» показаний обвинили Тухачевского в шпионаже в пользу Польши. В заявлении 29 мая 1937 г. Тухачевский писал:
«Примерно с 1925 года я был связан с Домбалем как польским шпионом».
В суде же Тухачевский утверждал:
«Я не знал, что Домбаль — польский шпион. Домбаль был принят в Советский Союз как член парламента, который выступал за поражение польской армии и за призыв в Красную Армию при вступлении ее в Варшаву. Под этим углом зрения было и мое знакомство с ним и встречи. Я знал его как члена ЦК польской компартии. О шпионской деятельности его я не знал, но так или иначе, я не имел никакого права ему сообщать эти секретные данные. Так как он оказался польским шпионом, то я возлагаю на него полную ответственность как за участие в шпионаже в пользу Польши».
Проверкой установлено, что член КП Польши и член ВКП(б) с 1920 г. академик Домбаль Т.Ф. — один из лидеров компартии Польши был незаконно арестован органами НКВД СССР в декабре 1936 г., а в августе 1937 г. осужден к расстрелу. В суде он виновным себя не признал и показаний на Тухачевского не давал. В декабре 1955 г. Домбаль посмертно реабилитирован.
Столь же несостоятельно обвинение Тухачевского и Якира в том, что с их ведома в 1935 г. Туровским и Саблиным были переданы польской разведке секретные планы Летического укрепленного района. Проверкой установлено, что комкор Туровский и комдив Саблин не давали показаний о передаче полякам сведений о Летичевском укрепленном районе и о том, что они сообщали об этом Тухачевскому и Якиру.
Комдив Саблин (член партии с 1919 г.) показал в суде, что «показания Якира о том, что он, Саблин, информировал его о передаче в польскую разведку планов Летичевского укрепленного района, являются ложными, так как подобных вещей он, Саблин, говорить не мог, поскольку никаких планов в польскую разведку он не передавал».
Суд не признал Саблина виновным в польском шпионаже, но осудил его тоже по ложному обвинению в терроре и вредительстве. Невинно осужденные Туровский и Саблин в 1956 г. посмертно реабилитированы.
Несмотря на то что в материалах следствия никаких доказательств о принадлежности Тухачевского к японской разведке не было, следователь Ушаков в постановлении о предъявлении обвинения Тухачевскому утверждал, что Тухачевский изобличается и в том, что он состоял тайным агентом японского генштаба. В обвинительном же заключении и в приговоре суда по делу Тухачевского нет никаких упоминаний о его шпионских связях с Японией.
В показаниях, полученных от Тухачевского на следствии и в суде, упоминалось о том, что «участник заговора» Аппога был связан якобы с японской и немецкой разведками и что Аппога ему сообщил, что он по заданию «центра» совместно с работниками НКПС передал японской и немецкой разведкам данные о железнодорожных перевозках на Дальний Восток.
