Само собой разумеется, это я уже после додумал, а под стволом лучевика мысль одна: прямо сейчас тебя отправят к праотцам или чуть погодя? Не знаю, сколько времени я так простоял, пока чужак в моей капсуле хозяйничал, как у себя дома. Потом гляжу – вылез он, пылинку с рукава стряхнул и говорит: «Ну, бывай», – а сам перепрыгнул на свою палубу, сделал мне ручкой и сгинул, только люк за ним лязгнул. Отошла его сине-зеленая посудина на кабельтов и погрузилась, как ее и не было. Только водовороты закружились.
Ну и дела, думаю себе. Понимаю прекрасно, что ничего еще не кончилось, а все-таки легче на душе стало. Кинулся вниз – там порядок. И с реактором порядок, и с торпедами, и со связью все то же самое – нет связи, «мозг» на три четверти сдох, в чем чужаку и надо было убедиться, как я понимаю. Посторонних предметов в рубке не наблюдается. Прогнал тест – все по-прежнему. Скрипнул зубами, надел шлем – сразу ослеп и оглох, то есть и тут без изменений.
С час, не меньше, я вычислял, что же он тут без меня делал, искал подвох. Не нашел. Неужто отпустил меня? Не взял пленного, не соблазнился записать на личный счет уничтоженную капсулу? Странный нынче пошел вероятный противник, загадочный. Понимаю, конечно, что в его воле отойти подальше от греха и оттуда долбануть меня торпедой, но что-то говорит мне, чтобы я зря не трепыхался. Не будет торпеды. Уж если на то пошло, ничто не мешало ему тихо-аккуратно пустить меня к Вихревому поясу лучевиком, а вот – не пустил.
Еще через час выбился я из сил, ничего не нашел, ни до чего не додумался и тут обнаружил пропажу. Что бы вы думали пропало? Исторический роман из книги! Книга пуста, вкладыша с романом нет. Так я и не дочитал, как де Ренси полечил маркиза от спеси своей верной бензопилой и что в это время поделывали его закадычные друзья Жан де Бюст и Пьер Гудрон. Признаться, нисколько не пожалел об этом, зато над чужаком посмеялся вволю. Видно, совсем бедолагу скука заела. Ну, пусть себе читает, я не против.
А время знай себе идет, вот уже солнце зенит прошло – самые противные часы. Жарко, сил нет, небо очистилось, на море взглянуть больно. Внутри капсулы полегче, но тоже не курорт. Купаться – кто как, а я пас. Хищные водоросли еще не самая главная гадость, а вот облепит тебя стая криля – «мама» сказать не успеешь, второй слог обглоданный скелет договорит, если сумеет. Жуткие твари. Словно мстят человеку за то, что сами съедобны и мы их ловим.
Плеснул я себе в лицо из опреснителя – чуток полегчало. Мое счастье, что на экваторе сутки короткие, всего-навсего восемнадцать часов, перетерпеть можно. Вот в средних широтах, где Поплавок, там часов до двадцати пяти доходит и даже больше. Правда, в умеренных широтах и солнце умеренное, а чаще сплошная облачность в пять слоев.
Из-за этого зонального вращения, между прочим, трудности с навигацией и неясность с временем суток. На Поплавке то и дело спускают команду: перевести на час вперед или там назад – Поплавок тоже не стоит на месте, якорь на Капле зацепить, понятно, не за что. Правда, поговаривают, что есть-таки у планеты маленькое твердое ядро из сильно слежавшихся метеоритов и затонувших подлодок, но кто может знать, что лежит глубже Вихревого пояса? Лет пять назад одна экспедиция из метрополии опустила на пятьсот километров один шибко умный аппарат – только его и видели. Чем тратить зазря технику, лучше бы им поговорить со знающими людьми и сразу понять: дохлый номер.
Лично я думаю, что никакого ядра у Капли нет, а то, что тонет, растворяется там, где рождаются желтые приливы. И почти все глубинники того же мнения.
Сижу я, жду. День к вечеру склонился. Еще две галеты я съел, всю сегодняшнюю норму, и на нервной почве не утерпел – слопал половину нормы завтрашней. И уже поругивать начал чужака с А-233, за которого, по идее, век бога молить обязан! Мол, сделал он вид, будто никакой встречи не было, ушел к своим – а я тут подыхай?
Плеснул я себе в лицо еще пригоршню, чтобы прогнать скверные мысли, губу укусил до крови. Я бы на его месте отпустил чужака? Держи карман. Еще гордился бы поощрением. Чего там, вполне мог бы досрочно получить капитан-лейтенанта, служить на настоящей субмарине, а не на этой долбаной блохе. Денежная премия тоже вещь полезная. А он – отпустил! Капсула А-233, вовек не забыть. Да я, если повезет нам встретиться, все для него сделаю – плевать, что он вероятный противник! Умру, а сделаю. Клянусь.
Подумал я об этом, и сразу как-то легче стало на душе. Словно какой-то обет дал перед богом и людьми – самому смешно, а факт. А через час, уже на закате, меня наконец подобрали.
Глава 2
Давным-давно, как взрослые учат детей, которые когда-нибудь займут их место и тоже станут учить, во Вселенной был лишь один закон, космос был велик и обилен, и человек попирал стопой своей никак не менее ста пятидесяти миров. И был мир в мирах, и мир царил в сердцах человеческих.
Один из миров – Капля – даже не был миром в полном понимании этого слова – он был пересадочной станцией. Но и тут человек жил, трудился, любил, был или не был счастлив, мечтал или не мечтал вернуться на родную планету, старился и в конце концов умирал, оставив после себя дело рук своих и – иногда – детей. И дети, родившиеся на Капле, уже считали жидкую планету своим домом.
Много, очень много лет прошло с тех пор, как на планету был опущен первый самоходный плот-причал. Остатки его не сохранились. Первопроходцы не задумывались о том, что своими руками делают историю. Уже два поколения спустя любой обрывок судового журнала, любой изъеденный желтым приливом болт с тех первых исторических посудин считались общим достоянием колонии и подлежали музейному хранению.
Любопытный транзитный пассажир, коротающий время от рейса до рейса, непременно осмотрит музей – разумеется, в случае, если не найдет поблизости ничего более интересного. Целый зал музея посвящен созданию на Капле плавучего грузопассажирского терминала, первого из четырех, и, надо отметить, терминал того стоит. Кстати, музей находится как раз в нем, в секторе Альфа, на двадцатой палубе, если считать сверху, и на четыреста седьмой, считая от ватерлинии.
Изрезанный уступами полуторакилометровый усеченный конус, насаженный на опрокинутую вниз полусферу километрового радиуса – вот что это такое. Стандартная ватерлиния терминала проходит точно по линии сопряжения двух фигур, отчего подводная полусферическая часть всегда скрыта под толщей вод и видна только на музейной модели. Издали терминал напоминает громаднейших размеров бакен.
Его обитатели дали ему более ласковое имя: Поплавок.
Он мог двигаться, избегая встречи с желтым приливом, бороться с течениями, штормами и водоворотами, даже нырять. Принимая и отправляя грузовые ракеты, он становился похож на действующий вулкан в океане, и факелы огня выедали бреши в облаках над вершиной конуса. Его системы управления, защиты и регенерации считались совершенными, живучесть – феноменальной. Для своего времени он был, пожалуй, чудом света – неважно каким по счету.
Прежние плоты, плавучие доки, транспортные баржи не были уничтожены и даже приумножились – Поплавку требовалась техническая поддержка, а людям – пища, работа и развлечения. Человек не собирался уходить с Капли, он завоевывал ее всерьез.
