Усиление потоотделения — еще один симптом повышенного возбуждения, который трудно подавлять. Дополнительный приток пота сокращает гальваническое сопротивление кожи, одно из центральных измерений возбуждения, которые фиксируются детектором лжи. Изменения в гальванической реакции кожи, очевидно, не слишком полезны наблюдателю, в распоряжении которого всего пять его чувств. Но иногда без специального оборудования можно обойтись. Мало кто из нас, видевших телевизионную речь президента Никсона перед самой кульминацией Уотергейта, забудет, как крупная капля пота обвиняюще висела у него на кончике носа, пока не упала на страницы заготовленного текста.
Состояния повышенного возбуждения ассоциируются и с сокращением выработки слюны. Человек, который часто сглатывает и испытывает трудности с произнесением резких согласных звуков, тем самым выдает свое внутреннее возбуждение. Мы также знаем, что человеку с сильно сократившейся выработкой слюны трудно свистеть. Человек, который легко свистит, демонстрирует нам, что он не слишком нервничает. В недавнем романе Джона Макдональда
[93] крутой Трэвис Макги сумел ловко этим воспользоваться. Замаскировавшись под курьера магазина, он должен был перехватить опасного киллера. Чтобы сбить его с толку, Макги свистел, приближаясь к дому, где прятался беглец. Конечно, он нервничал, но вызывал приток слюны, прикусив изнутри губу.
В древних обществах сухость во рту часто выполняла функцию примитивного детектора лжи. Подозреваемому предлагали набрать в рот рису, и, если рис оставался сухим, делали вывод, что подозреваемый лжет.
ГОЛОС
Еще один надежный индикатор возросшего возбуждения — высота голоса. Приблизительно у 70% участников экспериментов голос становится выше, когда они эмоционально огорчены
[94]. Например, голос повышается, когда участники экспериментов лгут. Однако неясно, является ли этот ответ симптомом вины сам по себе. Обычно он, как кажется, означает страх или гнев и тем самым может соответствовать страху разоблачения у лгущего субъекта. Есть также свидетельство, что интонация речи идет вверх и в случае страха, и в случае гнева, но падает в случае печали; тембр голоса также делается ниже из-за печали. Недавние технические достижения в квантификации определенных аспектов тембра голоса обещают пролить новый свет на то, имеет ли каждая отдельная эмоция свою характерную сигнатуру
[95].
Потенциальные обманщики могут выдать себя паузами и ошибками (запинками) в речи. Ошибки (запинки), конечно, проскальзывают в речи любого человека, но их устойчивость и протяженность во времени у встревоженного человека часто иные. Чтобы точно интерпретировать подобные признаки, наблюдатель должен иметь представление о речевых паттернах человека в нормальном его состоянии. Так, например, если для одного человека заикание — верный знак дискомфорта, у другого оно может быть постоянной особенностью речи.
ЯЗЫК ТЕЛА
Поскольку лицо и голос — объекты, привлекающие к себе самое пристальное внимание, потенциальные обманщики должны попытаться контролировать сигналы, поступающие от этих источников. Но есть дополнительные сигналы эмоции, включающие жесты, позу и другие формы языка тела. Некоторые исследователи утверждали, что, поскольку усилия по контролю сосредоточены на голосе и лице, эти сигналы особенно ценны
[96].
Так называемый жест-эмблема — один из самых очевидных сигналов языка тела. Это жест, передающий определенный смысл — например, мы пожимаем плечами, если хотим выразить незнание или беспомощность, а если хотим выразить одобрение, показываем для этого соединенные большой и указательный пальцы. Эмблемы в разных культурах разнятся. Жест, напоминающий тот, что европейцы называют «помахать на прощание», означает «поди сюда» в Индии.
Многие эмблемы четко выражают эмоцию — такую, например, как гнев или презрение. Французы выражают гнев, вскидывая кулак в воздухе и удерживая бицепс другой рукой. Американцы иногда в знак презрения показывают средний палец. В любой конкретной культуре смысл всех эмблем ясен почти для всех.
Люди, пытающиеся подавить выражение эмоции, редко воспроизводят ее эмблему обычным способом. Но иногда они частично демонстрируют, а затем быстро меняют эмблему эмоции, которую хотят подавить. Или же они могут демонстрировать ее необычным образом.
В рамках одного особенно смелого эксперимента Экман заснял профессора в процессе агрессивного допроса студентов, чьи карьерные перспективы сильно пострадали бы, если бы они попали к нему в немилость
[97]. Эксперимент был направлен на то, чтобы вызвать гнев и презрение к профессору — эмоции, которые студенты, конечно же, захотят подавить. Когда Экман позднее рассказал одной из участниц, что она положила вытянутый средний палец руки на колено, развернув его в направлении профессора, ни она, ни сам профессор не могли в это поверить. И все-таки свидетельство существования таких частичных эмблем (частичных, потому что они не даются в своей обычной очевидной манере) безошибочно угадывается в записях собеседований.
Другие характерные жесты также дают полезные ключи к эмоциям. Неточные жесты рук и выражение лиц, например, часто сопровождают нормальный поток речи. Использование этих жестов, или «иллюстраторов», сильно варьируется от культуры к культуре и от человека к человеку в одной и той же культуре. Но если нормальные паттерны поведения отдельного индивида известны, отклонения от них иногда являются хорошим признаком повышенного возбуждения. В частности, речь людей, вовлеченных в обман, как правило, сопровождается меньшим количеством иллюстраторов. Поскольку все их внимание сосредоточено на обмане, они, по всей видимости, лишены способности воспроизводить привычные паттерны жестикуляции.
САМООБМАН
Если лгуны полагают, что делают все правильно, наблюдатели могут не иметь возможности распознать симптомы чувства вины, потому что их не будет. С учетом этого Роберт Трайверс считает, что первым шагом к эффективному обману часто становится самообман, поскольку чем лучше «правда скрыта от сознательного разума, тем она лучше скрыта от других»
[98]. Он описывает эволюционную «гонку вооружений», в которой способность к самообману борется со способностью выявлять обман.
