Шумы, шорохи – и голоса. Грубые, эксменские, родные. Первоматерь моя Люси, сколько же времени я вас не слышал!
– «Жанна-14», отзовись. «Жанна-14», отзовись. «Жанна-14»…
– Швейк вызывает Присыпкина. У меня проблемы с тепловым режимом. В рубке очень жарко.
– Здесь Присыпкин. Сейчас прямо все брошу и побегу к тебе устранять. Потерпишь.
– «Жанна-14», отзовись…
– Ага, тебе бы такое! Тут у меня жара, как в сауне. А компьютер говорит, что все в норме…
– Ну и правильно говорит. Сауна для здоровья полезна. Считаешь, что не вытерпишь – зови техников, а мне не мешай. Надоел.
– «Жанна-14», отзовись. «Жанна-14», отзовись…
Вроде голос какой-то знакомый… Нет, не могу распознать чей.
– Эй, Батлер, слышишь меня? Это Фердыщенко. Твоя колымага в порядке?
– Тьфу-тьфу-тьфу! Даже удивительно.
– Не радуйся, это плохой признак. Будь начеку и чуть что – докладывай.
– Слушаюсь, мэм. Непременно, мэм.
Смешки.
– А в морду за «мэм» не хочешь? Сделай только милость, вернись живым…
– Докладывает Дымов. К старту готов.
– Докладывает Полайтис. К старту готов.
– «Жанна-14», отзовись…
– Докладывает Лажуа. К старту готов.
– Докладывает Магнессон. К старту готов.
– «Жанна-14»…
Ну что там эта «Жанна»? Отозвалась бы уж скорее.
Ох!.. А какой номер моей шахты – уж не четырнадцатый ли?
Лезу на карачках посмотреть – ну точно! «Жанна-14» – это я.
– Докладывает «Жанна-14», – торопливо бросаю я в микрофон. – Здесь Тим Гаев. К старту… еще не готов.
– Тим!.. Повтори! Кто говорит?
– Говорит Тим Гаев, – произношу я в микрофон уже спокойнее. – Готовлюсь к старту, готовность… три минуты.
Даже меньше. Дать команду задраить рубку и изучить расположение основных клавиш, вот и все, что от меня требуется. Эргономика тут немного отличается от той, к которой я привык, и мне понадобится время, чтобы освоиться с управлением до полного автоматизма. Зато все индикаторы выводятся на центральный обзорный экран, как и в моей старой списанной посудине. Уже проще.
– Не имею полетного задания, – добавляю я.
– Успеешь с заданием! Тим, это я, Мустафа! Безухов я! Не узнаешь?..
Мой ведомый? Жив?
Вспышка радости – знаете, что это такое? Как бы объяснить… Примерно так: тебе вручают билет обязательной государственной лотереи для эксменов, удержав его стоимость из жалования, ты делаешь вид, будто ничуть не разозлен, а потом подходит тираж, и на твой номер нежданно выпадает крупный выигрыш в полосатеньких купюрах… Потом можно впасть в любое настроение, но первоначальная вспышка обеспечена.
Можно сравнить и с оргазмом. Немножко не то, но близко.
– Ты меня тоже не узнал, – ворчу я. – А где Хартрайт?
– Ты что, не знаешь? Сгорел Джо возле Цереры. Из стариков тут только я да Шпонька. Был еще Джингль, но у него аппендицит…
Вот как. Джо сгорел. И не он один. Из всей Четвертой эскадры остались жалкие очески – четверо из семидесяти двух. От остальных не осталось даже пепла. Кто-то прикрывал меня, кто-то изображал движущуюся мишень возле Цереры – почти никто не струсил, не повернул. Я знаю: не зря. Мы сами рвались в пилоты, держа в уме более чем вероятную гибель, но все-таки каждый надеялся на лучшее…
– Докладывает Вожеватов. К старту готов.
– Докладывает Пилар. К старту готов.
– Эй, все тихо! Тим, ты-то как жив остался? Что чужак? Ты его уделал, да?
– Нет, я был у него в гостях. Там все не так просто, как нам представлялось. Долго рассказывать. Но атаки на Землю не будет, это чужак твердо обещал…
– А тебя не надули?
Резонный вопрос.
– Вот слетаем и проверим, – отвечаю я. – У нас ведь разведывательный поиск, я прав?
– Более или менее, – кричит мне в ухо Мустафа. – У нас тут насчет чужаков разное говорят… В общем, мы идем впереди флота силами одной эскадрильи. Так сказать, боевое охранение. Короче говоря, в случае чего все неприятности наши.
– А когда было иначе? Ты дело говори.
– Докладывает Кестер. К старту готов…
– Замолкни! Тим, ты идешь в моем звене ведомым. Повторяю: ведомым. Держись за мной. Я командую, ты подчиняешься. Без обид?
– Без обид, – ворчу я, хотя мне все же немного обидно. Но с отвычки и в новой капсуле… Нет, все правильно.
Команда на задраивание. Лязг и шипение. С гулом встает на место сегмент шахтового ствола, со смачным поцелуйным звуком присасывается крышка люка. Снова что-то лязгает. Стихло.
– Докладывает Гаев. К старту готов!
– Погоди, Тим… – В голосе Мустафы я слышу нотку сомнения. – Напомни-ка мне: кем я работал на Земле?
– Кончай свои проверки, дояр! Коров ты доил!
– Извини, Тим…
– Извиняю.
– Понимаешь, не поверил я сразу… Ты бы на моем месте поверил? Мы думали, пропал ты, а оно вон как обернулось…
– Всем молчать, пожалуйста! – перебивает новый голос. У него странный пришепетывающий акцент. – Вниманию вновь прибывшего: говорит Онодэра, командир эскадрильи. Рад приветствовать в составе своего подразделения Тима Гаева. Это честь для меня. Уверен, что каждый из нас исполнит свой долг. Да пребудет с нами великий дух Первоматери Аматэрасу-но микото!
Это что-то новенькое. Хотя я что-то слышал насчет национальных особенностей общемирового культа Первоматери. Если у японцев она не Люси, это только их проблемы.
И сейчас же начинается:
– Безухов, Пилар, Гаев – готовность!
Наше звено стартует первым. Ну что ж, тем лучше.
Текут секунды. Капают, как вода со сталактита. Кап-кап. «В двадцать четыре часа набиралась десертная ложка». Откуда это? Из какой тайно прочитанной книги?
– Присыпкин, Швейк, Полайтис – готовность!
– Говорит Швейк. У меня аварийный останов топливной системы.
– Переключайся на резервную. Не суетись, успеешь.
– Я уже на резервной! Плюс перегрев рубки. Сбрасываю программу… Все, ребята, я вне игры. Удачи!
– Черт с тобой, оставайся. Скажи от меня техникам пару ласковых…
– Фердыщенко, Батлер, Магнессон – готовность! Сорель, Мерроу, Оболт-Оболдуев – готовность! Безухов, Пилар, Гаев – старт!
Глухо лязгают замки, освобождая титановый цилиндр. Луна не Ананке – тут есть сила тяжести, и давления воздуха в шахте не хватает, чтобы вытолкнуть капсулу. В дело вступают твердотопливные разгонники. Выгорев, они отстрелятся, преумножив количество рукотворных предметов на поверхности естественного спутника нашей планеты. Что всегда охотно преумножается, так это мусор.
