– Убили, говорю! – громче сказала женщина и испуганно прижала ладонь к губам, словно опасаясь быть услышанной еще кем-то.
– Не поняла, – тупо проговорила Ольга, решив, что беседует с сумасшедшей. – Когда?
– Говорят, ночью. Прошлой. В люке нашли. Во дворе люк есть, вот туда ее злодеи и сбросили… Собаки развылись, рабочие люк открыли и увидели Наташеньку. Мертвую. Уже все соседи знают. Милиция ходила, всех опрашивала, кто что видел…
– А когда нашли… Наташеньку? – спросила Ольга, вспоминая, в какое время приходил сюда Миша.
– Так в четыре часа дня. У нее ушко с сережкой отрезали… – голос старой женщины жалостливо дрогнул.
– Как отрезали!? – ужаснувшись, спросила Ольга, вспомнив Наташины серебряные сережки с голубыми камешками.
– А может, оторвали… или отрубили, – женщина замолчала, наслаждаясь произведенным эффектом, как ребенок, и не дождавшись вопросов, спросила: – А зачем вы Наташеньку ищите?
– Она не явилась на работу…
– Как же она явится? Не с того же света! – сварливо проговорила соседка. – Придется вам нового работника искать.
– Придется.
– Вот только Клава новую дочку не найдет.
– Клава? Какая Клава?
– Наташенькина мать. Клавдия Ивановна. Она больна, не встает, и сейчас ей один путь – на тот свет, за дочерью, – и женщина вновь стала жалостливо тереть глаза.
Ольга внутренне содрогнулась и тихо сказала:
– До свидания. Извините…
– До свидания, – ответила женщина и уже стала закрывать дверь, но Ольга остановила ее вопросом.
– Вчера приходил к Коробовым молодой человек, высокий такой?
– Высоченный? Приходил, – ответила женщина. – Я в глазок видела. Он звонил, стучал и ушел. А потом милиция пришла, я им про него рассказала.
– Это я послала к Наташе своего сотрудника, разузнать, почему она не пришла на работу… – зачем-то стала объяснять Ольга.
На верхнем этаже что-то стукнуло, и женщина, не дослушав, резко закрыла дверь.
Ольга Николаевна чувствовала себя старухой. Рядом истошно засигналила машина, и раздался противный визг резко затормозивших колес. Сжавшееся от внезапного испуга сердце опасно скакнуло. Водитель остановившейся легковушки едва ли не вывалился в распахнувшуюся дверь.
– Д-дура! Ты чо, красный цвет не видишь?! – хрипло закричал он. – П-пьяная? Жить не хочешь?! Так я тебя сейчас придушу, чтобы другим жизнь не портила!
«И в самом деле, красный, – удивилась Ольга Николаевна. – И ведь я шла и видела, что красный, но не остановилась… А почему водитель такой белый? И пот вытирает…»
– Вы больны? – заботливо обратилась она к кричащему на нее мужчине.
– Я болен?! – голос мужчины набрал нереальную ширь. – Это тебя надо в дурку!
Он густо сплюнул и сел за руль, но поехал не сразу.
А Ольга осторожно перешла дорогу на зеленый свет. На другой стороне она огляделась: вон скамеечка, можно сесть.
«Что же это такое случилось с Наташей? Нет, это неправда, что она убита. Эта женщина меня обманула. Надо идти в милицию и все точно узнать. Если Наташу убили, то виновата я. Где же здесь милиция?.. – Мысли тяжело возникали и нехотя уходили. – Мама… У Наташи больная мама. Клавдия Ивановна – не забыть бы. Надо вернуться, ведь ей нужна помощь. Куда же сначала идти? Только не назад! Что я скажу? Я начальница вашей дочери. Это из-за моего графика, из-за предложенной мной работы она возвращалась поздно и погибла… Нет, сначала я пойду в милицию и все разузнаю».
Ольга поднялась со скамьи и через короткое время с удивлением обнаружила, что входит в контору «Счастливое пари». Клиентов еще не было. Она прошла в комнату кассиров, Миша вскочил на ноги:
– Здрассте, Ольга Николаевна!
– Здравствуй, Миша. Сходи, пожалуйста, к Коробовым. У тебя ноги быстрые…
– А?..
– Я поработаю вместо тебя.
– А зачем идти-то? Я же вчера к Наташе ходил. Думаете, сегодня она дома?
– Не знаю… – растеряно сказала Ольга. – С-соседка Коробовых сказала, что Наташа у-у-убита… – тупо звучавший голос слезливо дрогнул. – Узнай, как мама Наташи. С кем она, кто ухаживает, есть ли у нее продукты… И выясни, где находится отделение милиции.
– Понял. Пять сек, – кивнул Миша, срывая с вешалки одежду. – Может, в милицию зайти? Узнать, кто следователь по делу?
– Да, да, это правильно, – согласилась Ольга, удивившись тому, что это ей не пришло в голову, а вот Миша молодец, у него голова работает четко.
Юноша выбежал, натягивая на ходу куртку, Ольга с благодарностью посмотрела ему вслед: он понял, что работать она не сможет, потому и заторопился. И Наташу ему жалко.
Ольга поставила на стойку табличку «техперерыв» и стала ждать Мишу.
* * *
Миша стремительно дошагал до Наташиного дома и, махом поднявшись на этаж, уверенно постучал в обшарпанную дверь.
– Что вам нужно? – настороженно спросил женский голос за дверью.
– Извините за беспокойство, я с работы Натальи Коробовой. Вы не расскажете, что с ней случилось?
– Сегодня уже приходила женщина с работы. Так она представилась, – донеслось из-за двери.
– Да, это наша начальница. Она отправила меня узнать подробнее о случившемся.
Дверь отворилась на ширину натянутой цепочки.
– Что случилось? Я уже сказала. Убили Наташеньку… Вон, посмотри, люк во дворе. Туда ее бросили. Бедная девочка! Говорят, у нее на лбу крест вырезали и ушко отрезали, – голос соседки плаксиво растекся, – карманы вывернули и сумочку украли…
– Неужели никто не видел?
– А кто увидит? Ночь. И вокзал недалеко, поэтому, когда темно, люди стараются не гулять…
– А милиция что говорит?
– Милиция спрашивает.
– Следователь вам не представился?
– Я записала фамилию… Минуту… – женщина откуда-то сбоку взяла лист бумаги, очки и, используя их как увеличительное стекло, прочитала: – Каратаев. Тарас Петрович. И номер телефона его здесь…
– Спасибо, – Миша повернулся, чтобы уйти.
Дверь стала медленно закрываться. Но юноша, спохватившись, остановился.
– Скажите, с кем жила Наташа?
– С матерью. Я уже говорила. Она больна, не ходит…
– Так она сейчас дома одна? – удивился Миша. – Или ее увезли в больницу?
– Кому она нужна в больнице? Она дома умирает…
– А как же?..
– Как она обходится? К ней сиделка приходила в те дни, когда Наташенька работала. Ненадолго. На два часа. Ей Наташенька дала ключ, ведь Клава дверь открыть не может.
