– Тесновато у вас, – сказал он вслух, оглядывая помещение. – Где же лучше устроиться, чтобы работе не мешать?
– Около столика, заодно и чаю попьем, – Ольга жестом показала в угол, где стоял круглый столик с электрочайником и горкой посуды.
– Пойдет, – согласился Тарас и невыразительно улыбнулся, – только без чая. Я на работе не пью.
Он достал из папки стандартные листы и ручку.
Вопросы были банальные: год рождения, адрес проживания, семейное положение, место работы и должность.
«Тридцать восемь лет, живет одна, с подтверждением алиби будут проблемы», – мысленно суммировал Тарас информацию и спросил:
– Насколько я понял, вам ясна причина моего прихода?
– Да, – подтвердила Ольга, ее губы дрогнули, а лицо чуть исказилось.
– Откуда вы узнали о смерти Натальи Коробовой?
– О-она не вышла на работу. Я пришла, а контора закрыта, и дозвониться не удавалось…
– Кстати, дайте-ка ее номер телефона, мы сделаем распечатку звонков.
– Да, вот, – и Ольга протянула следователю свой мобильный. – Там, в памяти, ее телефон…
Аппарат выскользнул из ее руки и звонко упал, рассыпавшись: крышка, аккумулятор, сам телефон – все разлетелось в разные стороны.
– Что ж вы так неловко! – укоризненно произнес Тарас. – Кстати, при любом раскладе мы точно узнаем, когда вы звонили и даже о чем говорили. Сейчас есть такие технологии.
Щеки женщины вспыхнули, а губы задрожали.
«Что ж она так нервничает? Неужто и впрямь любовный треугольник? Моя Ирка ушла к молодому, и эта белобрысая дура смотрит туда же, как черт на грешника. У всех у них, баб, бренчит в голове одно: пока их мужики добиваются успехов на работе, они мечтают о молодых любовниках, – он почувствовал прямо-таки ненависть к Ольге и ко всему женскому племени, и перехватил странный взгляд видного кассира. – И у этого альфонса глаза вспыхнули, все понимает…»
– Итак, ее не было, что сделали вы? – вслух он продолжил расспросы.
– Я стала работать за нее, – сказала Ольга с несчастным видом.
– И все?
– Да… Ах, нет, я позвонила Мише, и он пошел разыскивать Наташу.
– То есть как – разыскивать? – насмешливо спросил следователь. – Где разыскивать? С собакой, что ли?
– Вы шутите? Я продиктовала ему адрес, он и пошел к Наташе домой.
– Он сообщил вам о том, что ваша работница убита?
– Нет, он ничего не узнал, сказал только, что у Наташи никого нет дома. На следующий день я сама отправилась к Наташе и узнала от соседки о… – Ольга замялась, словно подбирая слова, – о случившемся… Я собиралась сразу к вам пойти, в милицию…
– Почему же не пошли?
Ольга Николаевна пожала плечами. Она не знала, как объяснить – это было глупо: отправилась в милицию, а пришла на работу.
– А кто знает?
– Никто, – едва ли не шепотом произнесла Ольга.
– В каких отношениях вы были с убитой?
– В служебных.
– Не заметили ничего странного в ее поведении? Может, испугана была, говорила, что кто-то угрожает…
– Ничего странного.
– Что вы знаете о личной жизни Натальи Коробовой? Может, она кем-то была увлечена? Молодые девушки всегда бывают влюблены.
– Ничего не знаю. Личная жизнь работников меня не касается, – резковато ответила Ольга Николаевна.
«Он ждет от меня сплетен?» – с неудовольствием подумала она.
«Злится. Неспроста», – решил Тарас Петрович.
– Мишаня, прими ставочку, – обратился в окошечко немолодой мужчина.
Тарас помолчал, прислушиваясь к диалогу кассира и клиента и наблюдая, как пальцы Миши стремительно щелкают по клавишам компьютерной клавиатуры.
– А сама она ставки не делала?
– Странное предположение, – пробормотала Ольга Николаевна.
– Глупое?
– Как раз нет, такое возможно, хотя кассирам ставить нельзя, но за нашими работниками этого не замечено. Если бы кассир ставила, была бы недостача. Когда в душе азарт, трудно удержаться, ведь игрокам кажется, что вот она, железная ставка, которая обязательно пройдет…
– Может, она проиграла чужие деньги? Много денег…
– Нет, на точках, где она работала, не было крупных проигрышей.
– Может, у девушки были особые отношения с какими-то клиентами? – продолжил он допрос. – Дружеские или враждебные?
– Не наблюдала.
– А жаль. И предпоследний вопрос: где вы были третьего мая с одиннадцати часов вечера до полуночи?
– Дома.
– Кто может подтвердить?
– Никто.
– А где вы ноготь сломали?
– Что? – не поняла Ольга.
– Ноготь на правой руке…
– Вроде позавчера.
– Где, а не когда.
– Не помню. Точнее, не заметила…
– Отлично, – повеселев, подытожил Тарас, – а теперь прочитайте протокол, распишитесь внизу каждой страницы, и в конце напишите: «С моих слов записано верно, мною прочитано»…
И он с интересом стал наблюдать, как работает Миша. Вот карточка вышла из принтера, кассир подал ее клиенту со словами: «Проверь», тот коротко взглянул и сказал:
– Нет, не то, я просил тотал меньше, а ты поставил больше, исправь.
Кассир перечеркнул возвращенный клиентом листок, и, напечатав новую карточку, подал клиенту.
– Нормально, – одобрил тот.
Миша поставил печать посередине, ровно разорвал листок пополам, расписался на обеих половинках, выбил чек и половинку с прикрепленным чеком отдал клиенту.
– Возьмите, – сказала Ольга, возвращая следователю исписанные листы.
– Ага, с моих слов записано… Подпись есть. Хорошо. А сейчас заполните и распишитесь вот здесь.
– Это что такое? – совсем растерявшись, спросила Ольга Николаевна.
– Это подписка о невыезде, – спокойно пояснил следователь.
– Вы хотите сказать, что я подозреваемая? – женщина подумала, что ей все это снится, настолько абсурдным было такое предположение.
– Одна из… – многозначительно произнес Каратаев. – Прочитайте и подпишите. И прошу вас вспомнить, где вы могли сломать ноготь.
«Он сумасшедший! Ужас! А может, он и есть маньяк? А что? Вполне логично: с кем поведешься, от того и наберешься…» – подумала Ольга, пытаясь сосредоточиться и прочитать подсунутую ей бумажку.
– И вот вам повестка. Завтра жду вас у себя в кабинете. – Аккуратно положив бумаги в папку, Каратаев спросил: – А теперь я могу поговорить с вашим работником?
