– Слыхали, в конторе «Счастливое пари» убили девочку-кассира? – раздался где-то рядом мужской голос.
Название фирмы, в которой работала Антонина, зацепило ее внимание, и она прислушалась.
– Да не убили ее, – возразил другой мужчина, – деваха сбежала с деньгами. Там крупно поставили, она дрогнула, прихватила деньги и ударилась в бега.
– Напали на нее, а деньги отняли, – авторитетно заявил первый.
Этот диалог вернул Антонину в реальность, и она огляделась вокруг. Из пятерых мужчин, которые находились сейчас в конторе, она раньше видела только одного. Когда ушли трое и пришли четверо других, и сколько еще приходило и уходило людей, она не заметила. Антонина даже не могла сказать, день был или ночь. Ей стало душно, и она вышла на улицу.
Было темно и холодно, неподалеку высилось здание со светящейся вывеской «Локомотив». Доносился шум поезда. Смертельная усталость навалилась на Антонину.
«Лучше сразу лечь на рельсы, и никаких проблем уже не будет», – подумалось ей, но она вспомнила о сыне и, превозмогая себя, поплелась на железнодорожный вокзал в надежде там выспаться.
Свободных мест в зале ожидания не было, и от мучительной усталости Антонина готова была сесть, а еще лучше, лечь на пол, но остановила мысль о том, что тогда ее выгонит милиция. К счастью, объявили посадку на проходящий поезд, и многие пассажиры заспешили на перрон. Антонина устроилась на освободившееся место и вытянула ноющие ноги. Обняв обеими руками сумку, она задремала.
Потом никак не могла вынырнуть из сна. Кто-то тряс ее за плечо. Она с усилием открыла глаза и увидела склонившегося над ней милиционера.
– Женщина, вам плохо? – спросил он.
– Нет, – испуганно проговорила Антонина. Сон пропал. – С чего вы взяли?
– Вы кричали, – пояснил милиционер. – Вы не проспали свой поезд?
– Нет, – ответила Антонина и, почему-то обеспокоившись, что он спросит документы, решила спрятать испуг, копаясь в сумочке, ведь если у женщины есть приличная сумка, значит, у нее все в порядке.
В кармашке сумки, кроме чужого паспорта, ничего не оказалось. Ни одной купюры. А в собственном кошельке лежали только двести рублей, которые дала ей Ольга. Антонина ужаснулась. Получалось, что она полностью проиграла найденные десять тысяч и совершенно не могла вспомнить, как это произошло. Ей стало жарко от нахлынувшей злости. Захотелось выйти на улицу и, подобрав увесистый камень, вернуться в «Фортуну», чтобы все там разгромить, разбить монитор и телевизоры. Воображение услужливо нарисовало летящие осколки, охранников, милицию, и кипящая злость слегка остыла. Усилием воли Антонина заставила себя думать о доме и сыне.
Надо опять идти за билетом на междугородний автобус, чтобы вернуться домой.
Автовокзал находился рядом с железнодорожным – удобно для прибывающих в областной центр. У входа в автовокзал стояли небольшие трейлеры, приспособленные для торговли шаурмой, пиццей, гамбургерами, чебуреками. Откуда-то плыли запахи свежеиспеченной сдобы. Ожидающие автобуса люди жевали пирожки, ели мороженое, грызли семечки. Антонина сглотнула слюну, желудок свела голодная судорога. Женщина вспомнила, что не ела как минимум сутки.
– Кушай, собачка, беляшик! – услышала Антонина женский голос. – Кушай, он с мясом, свеженький… Куда же ты побежала?
Скромно одетая немолодая женщина вытирала руки бумажной салфеткой.
– Не ест, – пожаловалась она Антонине. – Специально купила ей беляш, на газетку положила, а она убежала…
Около ног женщины в самом деле лежал обрывок газеты, а на нем – золотистый беляш, из которого вытекал мясной сок.
– А я бы съела, – тихо сказала Антонина, загипнотизировано глядя вниз.
– Так возьмите, – растерянно посоветовала женщина, – если не… только его собачка нюхала, – и замолчала.
Антонина быстро наклонилась, подняла пирожок и, не глядя вокруг, торопливо вошла в здание автовокзала. Беляш показался Антонине по-царски вкусным. Она достала из сумки платочек, аккуратно вытерла им рот, осмотрелась. Голод не унялся, он стал требовательнее и агрессивнее. И ноги ее сами послушно отправились на запахи сдобы и мяса, плывущие из вокзального кафе.
Глава 22. Смерть в больнице
Полковник милиции поднял тяжелый взгляд на Каратаева:
– Объясни мне, почему о девице из парка у нас нет никаких данных, а в Интернете размещена едва ли не вся информация: имя, фамилия, возраст, род занятий и даже название улицы, на которой она проживает? Это как понимать!?
– Значит, кто-то опознал девушку. Может, кто-то из свидетелей случившегося или из медиков. А может, это ложная информация. Когда можно будет допросить девушку, тогда и выясним, так ли это…
– Что известно об убитом?
– Автослесарь по фамилии Толстов, подторговывал запчастями для автомобилей, – сказал Каратаев и пододвинул полковнику распечатку с данными.
– Думаешь, он убил Коробову?
– Не знаю. Похоже, да. Способ убийства Коробовой и попытки убийства предположительно Земцовой одинаков: удавка, возможно, из одного материала, а именно из кабеля. Вот фотографии странгуляционной полосы…
– Тогда почему не знаешь?
– У Коробовой полоса идет вверх. Убийца, похоже, каланча, а Толстов был невысокого роста. Точнее, рост Коробовой и рост Толстова одинаковы.
– Хочешь сказать, что у нас действует два маньяка?
– Один, вроде, уже не действует…
– Ты эти шуточки брось, не до юмора. Хорошо, если убитый в парке – маньяк, а если нет? И ведь кто-то его убил?
* * *
Кристина открыла глаза и удивилась: через незнакомые пестрые занавески золотилось солнце. И тут в памяти всплыла картина прошедшего дня. Девушка вспомнила, что находится в больнице. У нее болела голова, видимо от пережитого стресса и вколотых лекарств.
Кристина только сейчас увидела, насколько уютна отведенная ей палата: цветное белье, маленький холодильник, кресло. Здесь было безопасно, но Кристине захотелось убежать: наверняка скоро придут из милиции и начнут ее расспрашивать. А она не сможет врать.
Девушка поднялась и подошла к окну. Здание имело форму каре. Палата Кристины находилась на пятом этаже. Рядом с окном висело зеркало, и Кристина взглянула на свое отражение. Шею пересекала горизонтальная полоса. На глазах Кристины выступили слезы, и она попыталась скрыть уродство волосами, а потом подумала, что тут нужна косынка. Только где же ее взять? Девушка засобиралась было домой, но потом без сил опустилась на кровать. Ну как ей идти с такой страшной шеей?
Тихо скрипнула дверь, и вошел молодой улыбающийся врач. Он оживленно заговорил с Кристиной, но та молчала, надеясь, что врач и сам все скажет: и как долго будет болеть шея, и когда ее выпишут. Однако он только задавал вопросы, а потом, так и не услышав ни одного ответа, вышел, и до Кристины донеслись его слова:
