Она кладет перед собой руки.
– Не думаю, что полиция действительно считает, будто вы вчетвером планировали убийство, но очевидно, что они пытаются вывести вас из равновесия и выжать какую-нибудь полезную информацию. Из чего следует, что имеющихся у них улик в лучшем случае недостаточно. Если никто из вас ни на кого не покажет и будет держаться своей версии, они ничего не смогут сделать, и я считаю, что в конце концов дело будет закрыто как смерть в результате несчастного случая.
Тиски, сдавливавшие мне грудь с самого утра, немного разжимаются.
– Несмотря на то что Саймон собирался опубликовать про нас эти ужасы? И про это как раз писалось на «Тамблере»?
Робин очень элегантно пожимает плечами.
– В сухом остатке там нет ничего, кроме сплетни и троллинга. Я знаю, что вы принимаете это всерьез, но с точки зрения закона все это пустышка, пока не подкреплено весомыми доказательствами. Лучшее, что вы можете сделать, – это не говорить об этом деле. Главное – с полицией, но и со школьной администрацией тоже не стоит.
– А если нас будут спрашивать?
– Скажите, что вы обратились к адвокату и теперь не можете отвечать на вопросы иначе как в его присутствии.
Я пытаюсь представить себе такой разговор с директором Гуптой. Не знаю, что об этом слышали в школе, но, если я сошлюсь на Пятую поправку, это будет здоровенный красный флаг.
– Ты дружишь с другими учениками, которые были оставлены в тот день после уроков? – спрашивает Робин.
– Скорее нет. С Купером у нас есть общие предметы, но…
– Бронвин! – перебивает мать с холодком в голосе. – Ты в достаточно дружеских отношениях с Нейтом Маколи, который вчера вечером тут появлялся. В третий раз.
Робин выпрямляется на стуле, и я краснею. Вчера, после того как папа заставил его уехать, состоялся серьезный разговор. Папа решил, что он за нами следит, и мне пришлось дать некоторые объяснения.
– А почему Нейт был здесь трижды, Бронвин? – спрашивает Робин с вежливым интересом.
– Да ничего особенного. В день смерти Саймона он подвез меня домой. Потом в пятницу заехал немножко потусоваться. А почему он приезжал вчера, я не знаю, потому что мне не дали возможности у него спросить.
– Вот как раз эти «тусовки», когда родителей нет дома, меня и беспокоят… – начинает мама, но Робин ее перебивает:
– Бронвин, какова природа твоих отношений с Нейтом?
Понятия не имею. Может, поможете мне их проанализировать? Или это не входит в рамки вашего контракта?
– Я его едва знаю. Мы несколько лет даже не разговаривали, до прошлой недели. Сейчас мы оба в непростой ситуации, и… в общем, это помогает, когда рядом с тобой люди, проходящие через то же самое.
– Я рекомендую держать дистанцию со всеми участниками этого дела, – повторяет Робин, игнорируя злобный взгляд матери в мою сторону. – Не стоит давать полиции пищу для ее теорий. Если просмотреть твой мобильный и почту, найдутся ли недавние разговоры с этими учениками?
– Нет, – честно отвечаю я.
– Это приятно слышать. – Она смотрит на часы – тонкий золотой «Ролекс». – Это все, что мы сейчас могли обсудить, если ты хочешь попасть в школу вовремя, что необходимо. Дело прежде всего, как обычно. – Она снова сияет той же теплой улыбкой. – Потом поговорим более подробно.
Я прощаюсь с родителями, с некоторой неловкостью глядя им в глаза, и зову Мейв, беря ключи от «Вольво». По дороге я напрягаюсь в ожидании, что в школе случится что-то ужасное, но все до странности обыденно. Полиция не ждет меня в засаде, никто не смотрит на меня иначе, чем смотрел до появления этого поста на «Тамблере».
И все же я лишь вполуха слушаю, о чем щебечут Кейт и Юмико, а мои глаза блуждают по коридору. Есть только один человек, с которым я хочу поговорить, человек, от которого мне положено держаться подальше.
– Девочки, потом пересечемся, о’кей? – бросаю я и перехватываю Нейта, когда он ныряет на черную лестницу.
Если он и не ожидал меня увидеть, то никак этого не показывает.
– Привет, Бронвин! Как семейство?
Я прислоняюсь к стене рядом с ним и понижаю голос:
– Хотела извиниться за папу – что он вчера заставил тебя уйти. Он очень переживает из-за происшествия.
– Интересно, с чего бы это. – Нейт тоже понижает голос. – Тебя еще не обыскивали?
Я широко раскрываю глаза, и он мрачно усмехается:
– Ну, я так и думал. Тебе, наверное, не положено со мной говорить?
Я не могу удержаться и оглядываю пустую лестницу. Я и без того уже параноик, и в присутствии Нейта мой страх не становится слабее. Мне приходится напоминать себе, что мы не составляли никакого заговора с целью убийства.
– Зачем ты приезжал вчера?
Он смотрит мне в глаза, как будто собирается сказать что-то важное о жизни и смерти и презумпции невиновности.
– Хотел извиниться, что украл у тебя Иисуса.
Я чуть отодвигаюсь. Понятия не имею, о чем это он. Какая-то религиозная аллегория?
– В смысле?
– В четвертом классе, на рождественской постановке в школе Сент-Пия. Я у тебя украл Иисуса, и тебе пришлось заворачивать в одеяло сумку. Прости меня за это.
Я смотрю на него секунду, и напряжение покидает меня, оставляя слабость и легкое головокружение. Я толкаю Нейта в плечо, и он начинает смеяться от удивления.
– Я знала, что это ты. А зачем ты это сделал?
– Чтобы тебя позлить. – Он улыбается мне, и я на секунду забываю все, кроме того, что у Нейта Маколи все еще неотразимая улыбка. – Ну и еще хотел с тобой поговорить – обо всем об этом. Но, наверное, уже поздно. – Его улыбка гаснет. – Тебе же уже наняли адвоката?
– Да, но… я бы тоже хотела с тобой поговорить.
Звенит школьный звонок, и я вытаскиваю было телефон, но тут же вспоминаю, что говорила Робин об общении между нами четырьмя, и убираю его обратно. Нейт замечает этот жест и снова невесело смеется.
– Да, обменяться телефонами – хреновая мысль. Разве что ты готова использовать вот этот. – Он лезет в рюкзак и дает мне телефон-раскладушку. Я осторожно его беру.
– Это что?
– Одноразовый телефон. У меня их несколько.
Я провожу пальцем по крышке, начиная соображать, для чего он может их использовать, и Нейт поспешно добавляет:
– Он новый. На него никто не будет звонить или еще чего. Но мне номер известен, и я тебе позвоню. А брать трубку или нет – это тебе решать. – Помолчав, он добавляет: – Ты только, это, не оставляй его где попало. Они получат ордер на твой телефон и компьютер, а больше ничего трогать не имеют права. Твой дом обшаривать тоже не могут.
Я более чем уверена, что мой дорогостоящий адвокат ни за что не посоветовала бы мне прислушиваться к юридическим советам Нейта Маколи. И сказала бы еще что-нибудь насчет того, что у него неиссякаемый источник таких же дешевых телефонов, как те, из-за которых нас на прошлой неделе оставили после уроков.
