– Да, сэр.
Меня сейчас волнуют не планы поступления, а то, как эти колледжи отреагируют, если содержание поста Саймона станет известно. Или если все это раскрутится как следует, и я попаду под расследование. Все эти предложения тут же закончатся или же я буду считаться невиновным, пока не докажут обратное? Но я не уверен, что должен об этом говорить тренеру Раффало.
– Просто… как-то нелегко во всем этом разобраться.
Он берет стопку скрепленных степлером листов.
– Я сделал это за тебя. Вот тут список всех колледжей, с которыми я в контакте, и их текущие предложения. Я подчеркнул те, которые, как мне кажется, подходят лучше всего или наиболее влиятельны для главной лиги. Я бы не стал включать в шорт-лист Университет штата Калифорния или графства Санта-Барбара, но они находятся здесь и предлагают ознакомительные туры. Если хочешь запланировать таковые на какой-нибудь уик-энд, сообщи мне.
– О’кей, я… у меня тут кое-какие семейные дела намечаются, так что я какое-то время буду занят.
– Понятно, не вопрос. Ни спешки, ни давления. Все на твое усмотрение, Купер.
Все всегда так говорят, но постоянно кажется, что это неправда. Всегда и во всем.
Я благодарю тренера Раффало и выхожу в пустой коридор. В одной руке у меня телефон, в другой – список, который дал тренер. Я так погружаюсь в свои мысли, что чуть не сбиваю с ног кого-то в коридоре.
– Прошу прощения… – говорю я, разглядев невысокого человека, прижимающего к себе большую коробку. – …мистер Эйвери. Вам помочь?
– Нет, Купер, спасибо.
Я намного выше его и, посмотрев вниз, вижу в коробке папки. Наверное, он и сам справится. А водянистые глаза мистера Эйвери прищуриваются, когда он видит мой телефон.
– Не хотел бы прерывать ваше текстовое общение.
– Да я только… – Я замолкаю, потому что объяснение насчет встречи с адвокатом, на которую я почти опаздываю, очков мне не добавит.
Мистер Эйвери шмыгает носом и поудобнее перехватывает коробку.
– Не понимаю я вас, молодежь. Так одержимы своими экранами и этими сплетнями.
Он морщится, будто у этих слов противный вкус, и я не знаю, что сказать. Он намекает на Саймона? Интересно, дала ли себе труд полиция допросить в выходные мистера Эйвери – или он был исключен как не имеющий мотива? Известного им мотива, по крайней мере.
Он встряхивается, будто тоже не понял, о чем говорит.
– Ну, как бы там ни было. С вашего разрешения, Купер?
Ему стоит лишь сделать шаг в сторону, чтобы обойти меня, но, наверное, это моя обязанность.
– Конечно, – киваю я, давая ему пройти. Я смотрю, как он шаркает по коридору, а сам решаю бросить все в шкафчике раздевалки и идти к машине. И без того уже достаточно поздно.
На последнем светофоре перед домом я останавливаюсь на красный, и тут пищит мой телефон. Я думаю, что сообщение от Кили, потому что пообещал ей обсудить костюмы для Хеллоуина. Но это мама:
Приезжай в больницу. У бабули сердечный приступ.
Глава 11. Нейт
Понедельник, 1 октября, 23.50
С утра я обзвонил поставщиков и сказал, что на время выхожу из бизнеса. Потом выбросил телефон – у меня есть еще парочка. Обычно я покупаю в «Уолмарте» партию за наличные и пользуюсь ими несколько месяцев, прежде чем заменить на новые.
Насмотревшись японских ужастиков, я почти в полночь достаю новый телефон и звоню на тот, который дал Бронвин. На шестом гудке она снимает трубку, и голос у нее чертовски нервный.
– Алло?
У меня искушение изменить голос и спросить, можно ли приобрести у нее партию героина, но тогда она выбросит телефон и не станет больше со мной разговаривать.
– Привет.
– Поздно уже, – говорит она укоризненно.
– Ты уже спала?
– Нет, – признается она. – Не могу.
– И я тоже.
Какое-то время мы молчим. Я лежу, растянувшись на кровати с парой тонких подушек под спиной, глядя, как на экране застыли написанные иероглифами титры. Потом выключаю фильм и прокручиваю список каналов.
– Нейт, ты помнишь день рождения Оливии Кендрик в пятом классе?
Помню. Последний день рождения, на который я ходил в «Сент-Пие», пока папаша меня оттуда не забрал, потому что мы не могли больше оплачивать учебу. Оливия пригласила весь класс и устроила «охоту на мусор» у себя во дворе и в лесу прямо за ним. Мы с Бронвин были в одной команде, и она отгадывала подсказки так, будто это ее работа и она жаждет повышения. Мы выиграли и получили впятером подарочные карты ай-тюнс на двадцать долларов.
– Ага.
– Мне кажется, что тогда мы с тобой разговаривали в последний раз.
– Может быть.
Я помню лучше, чем она, наверное, думает. В пятом классе мои друзья стали замечать девчонок, и в какой-то момент все завели себе девушек примерно на неделю. Глупые детские игры, когда он куда-нибудь ее приглашал, она соглашалась, а потом они друг друга не замечали. Когда мы ходили по лесу за домом Оливии, я смотрел, как передо мной прыгает конский хвост Бронвин, и думал, что бы она сказала, если бы я попросил ее быть моей девушкой. Но я этого не сделал.
– А куда ты делся после «Сент-Пия»? – спрашивает она.
– В «Грейнджер».
«Сент-Пий» был до восьмого класса, так что я не учился с Бронвин в одной школе, пока не попал в старшую. К тому времени она уже стала законченной карьеристкой.
Бронвин молчит, будто ждет от меня продолжения, потом тихонько смеется.
– Нейт, зачем ты мне звонишь, если собираешься на все давать односложные ответы?
– Может быть, ты задаешь не те вопросы?
– О’кей. – Снова пауза. – Это правда?
Мне не надо спрашивать, о чем она.
– И да, и нет.
– А конкретнее?
– Да, я продавал наркотики, находясь на испытательном сроке за продажу наркотиков. Нет, я не лил арахисовое масло в чашку Саймона Келлехера. А ты?
– Аналогично, – отвечает она тихо. – Да и нет.
– Так ты сжульничала?
– Да. – Ее голос дрожит, и если она сейчас заплачет, я не знаю, что буду делать. Может, притворюсь, что связь оборвалась. Но она берет себя в руки. – Мне действительно стыдно. И я очень боюсь, что об этом узнают.
В ее голосе звучит неподдельная тревога, так что мне не следовало бы смеяться, но удержаться не получается.
– Итак, ты несовершенна. Ну и что? Милости просим в реальный мир.
– Я знакома с реальным миром, я не живу в мыльном пузыре. – Голос ее холоден. – Просто я сожалею о том, что сделала, вот и все.
