Да, у нас теперь в доме юмор висельников. Кто бы мог подумать, что девицы Прентис вообще на него способны?
Эштон везет меня в школу и останавливается у входа.
– Выше голову, – советует она. – Не дай этому святоше-педанту себя размазать.
– Эш, ну боже мой! Я же его обманула, ты знаешь. Он ведь имеет причину…
Она поджимает губы.
– И все-таки.
Я выхожу из машины и пытаюсь собраться с духом перед учебным днем. В школе мне всегда было так легко, я во все вписывалась без малейших усилий. Сейчас я лишь тень той, кем была, и когда вижу в окне свое отражение, едва узнаю его. Оно в моей одежде – облегающие топ и джинсы, как нравится Джейку, – но запавшие щеки и мертвые глаза к этому наряду не подходят. А вот волосы у меня выглядят великолепно. Хотя бы это у меня осталось.
Только одна девушка в школе выглядит хуже меня, и это Джена. После смерти Саймона она похудела фунтов на десять, а кожа у нее – ужас. Тушь все время течет – наверное, она плачет в туалете между уроками не меньше меня. Удивительно, что мы до сих пор там не столкнулись.
Войдя в коридор, я почти сразу вижу Джейка, который стоит возле своего шкафа. У меня кровь бросается в голову, меня шатает, когда я иду к нему. У него лицо спокойное, он занят какой-то мыслью, пока набирает свою комбинацию. На секунду у меня вспыхивает надежда, что все будет хорошо, что за то время, пока он не ходил в школу, он остыл и простил меня.
– Привет, Джейк, – говорю я.
Выражение его лица из отрешенного тут же становится яростным. С перекошенным лицом он распахивает шкафчик, вытаскивает охапку книг и пихает их в рюкзак. Захлопнув шкаф, надевает рюкзак и отворачивается.
– Ты никогда больше не будешь со мной разговаривать? – спрашиваю я едва слышно. Какой у меня жалкий голосок.
Он оборачивается и бросает на меня взгляд, полный такой ненависти, что я отступаю на шаг.
– Надеюсь, такой необходимости не возникнет.
Не плакать. Только не плакать.
Все смотрят на меня, а Джейк уходит. Неподалеку около своего шкафчика ухмыляется Ванесса – она в восторге. Как я вообще могла считать ее подругой? Наверное, скоро она начнет клеиться к Джейку, если еще не начала.
Я неверным шагом подхожу к своему шкафчику, рука протягивается к замку. Мне нужно несколько секунд, чтобы до меня дошло слово, написанное толстым черным маркером.
Вокруг раздаются приглушенные смешки, а я смотрю на завитки у букв, соединяющие их петлистыми черточками. Мы с Ванессой написали достаточно плакатов в поддержку наших спортивных команд, чтобы я легко узнала ее фирменный стиль. Она даже не попыталась его скрыть. Наверное, хотела, чтобы я догадалась.
Я заставляю себя не бежать в ближайший туалет, а идти. У зеркала подкрашиваются две девушки, я ныряю мимо них в первую кабинку, падаю на сиденье и молча плачу, спрятав лицо в ладони.
Звенит первый звонок, но я остаюсь на месте. Слезы катятся по моим щекам, пока не кончаются сами собой. Я складываю руки на коленях, опускаю голову и не двигаюсь с места, пока звенит второй звонок и девушки снова входят и выходят. До меня доносятся обрывки разговоров, некоторые из них обо мне. Я стараюсь не слушать, затыкаю уши.
Где-то к середине третьего урока я разгибаюсь и встаю. Отпираю дверь кабинки и иду к зеркалу, отбрасывая волосы с лица. Тушь смыло слезами, но я достаточно долго просидела здесь, чтобы глаза уже не были опухшими. Глядя на свое отражение, я пытаюсь собраться с мыслями. С уроками мне сегодня не справиться. Надо бы пойти в медпункт и пожаловаться на головную боль, но мне там не по себе, потому что меня подозревают в краже «ЭпиПенов». Значит, остается одна возможность: уйти отсюда и добраться домой.
На внутренней лестнице я берусь за дверную ручку и тут слышу тяжелые шаги по ступеням. Оборачиваюсь и вижу Т. Д. Форрестера, идущего вниз. Нос у него распухший, под глазами фонари. Он останавливается, увидев меня, и держится одной рукой за перила.
– Эдди, привет!
– А почему ты не на уроке?
– Мне надо к врачу. – Он прикладывает руку к носу и морщится от боли. – Возможно, сломан нос.
– Так тебе и надо! – Эти злые слова вырвались прежде, чем я смогла их сдержать.
Т. Д. открывает, затем закрывает рот.
– Я ничего не говорил Джейку, Эдди. Клянусь! Мне не больше, чем тебе, надо было, чтобы все вышло наружу. Мне это тоже все испортило. – Он снова осторожно касается носа.
На самом деле я думала не о Джейке, я думала о Саймоне. Но, конечно, Т. Д. ничего не мог знать про неопубликованные посты. А откуда узнал Саймон?
– Знали только мы с тобой вдвоем, – уклончиво говорю я. – Значит, ты кому-то сказал.
Т. Д. мотает головой и вздрагивает от боли.
– Мы целовались при всех на пляже и только потом пошли ко мне. Помнишь? Нас кто угодно мог видеть.
– Но никто не мог знать…
Я останавливаюсь, сообразив, что на сайте Саймона не было сказано, что мы с Т. Д. переспали. На это намекалось, весьма прозрачно, но и только. Может быть, мое признание было лишним. От этой мысли мне становится не по себе, хотя я не представляю себе, как бы смогла рассказать Джейку половину правды. Он бы в конце концов вытащил из меня остальное.
Т. Д. смотрит на меня, и в глазах у него сожаление.
– Мне очень жаль, что для тебя все так плохо обернулось. Не знаю, чего стоит мое мнение, но, думаю, Джейк повел себя как последний идиот. Но я никому не говорил. – Он прикладывает руку к сердцу. – Клянусь могилой своего деда! Знаю, что для тебя это ничего не значит, но для меня – очень много.
Я в конце концов киваю, и он испускает глубокий вздох облегчения.
– Ты куда сейчас?
– Домой. Не могу находиться здесь. Все мои подруги меня ненавидят. – Не понимаю, зачем я ему это говорю. Наверное, только потому, что больше некому. – Не знаю, позволят ли они мне сидеть с ними теперь, когда Джейк вернулся.
Это правда. Купера сегодня нет – он навещает больную бабушку и, вероятно (хотя он этого не сказал), встречается с адвокатом. А кроме него никто не решится навлечь на себя гнев Джейка. Или не захочет.
– И хрен с ними! – Т. Д. улыбается мне одной стороной разбитого лица. – Если они и завтра будут такими же дурами, садись со мной. Они хотят поговорить? Дадим им пищу для разговоров.
Это не должно было вызвать у меня улыбку. Но почти вызывает.
Глава 12. Бронвин
Четверг, 4 октября, 12.20
Я поддалась ложному чувству безопасности. Наверное, такое может случиться даже в самую страшную неделю твоей жизни. На тебя сыплются проблемы, от которых трясется земля, сыплются глыбами и уже готовы задушить, но вдруг все останавливается. И ничего больше не происходит, так что начинаешь успокаиваться и думать, будто худшее позади.
