– Совершенно верно, – кивает Мейв, отчетливо произнося каждый слог.
– И нельзя предполагать, что к панели администратора «Про Это» имел доступ только Саймон, – продолжает Эли. – Кто угодно мог туда добраться до его смерти и либо просмотреть, либо изменить эти посты.
Я бросаю взгляд на Мейв, но на этот раз она молчит – только смотрит на экран с едва заметной улыбкой.
Весь вечер я не могу перестать думать о словах Эли. Даже когда говорю по телефону с Нейтом, вполглаза глядя «Королевскую битву», которая лучше множества фильмов, нравящихся Нейту. Но передача Мигеля Пауэрса и наша поездка в молл в понедельник – о которой я вспоминаю все время, когда не думаю о том, что меня могут отправить в тюрьму, – совершенно не дают мне сосредоточиться. Слишком много мыслей вертится в голове.
Нейт ведь собирался меня поцеловать? И я этого ждала. Так чего же мы?
Эли наконец произнес это: почему никто не ищет других подозреваемых?
Интересно, мы с Нейтом теперь уже официально во френдзоне?
Мигель Пауэрс из каждого расследования делает сериал, так что дальше будет еще хуже.
Мы с Нейтом – все-таки это был бы ужас. Наверное.
Что это, журнал «Пипл» прислал мне имейл?
– Что происходит в твоем огромном мозгу, Бронвин? – наконец спрашивает Нейт.
Много чего, и, наверное, большую часть ему сообщать не стоит.
– Я хочу поговорить с Эли Кляйнфельтером, – выпаливаю я и, когда он не отвечает, добавляю: – Не о тебе. Вообще. Меня заинтересовали его мысли.
– У тебя уже есть адвокат. Ты думаешь, она не будет против, если ты захочешь услышать другое мнение?
Я знаю, что будет. Она сосредоточена на сокрытии и защите. Никому никогда не говори ничего такого, что можно использовать против тебя.
– Мне не надо, чтобы он меня представлял или что-то в этом роде. Я просто хочу поговорить. Может быть, попробую ему позвонить на следующей неделе.
– Ты никогда не отступаешь от задуманного?
Это явно не комплимент.
– Никогда, – признаюсь я, думая, не убила ли начисто то странное влечение, которое у Нейта когда-то ко мне было.
Он молчит, и мы смотрим, как Шого подстраивает смерть Шуи и Норико.
– Это неплохо, – наконец замечает он. – Но ты все еще у меня в долгу, мы должны вместе досмотреть «Звонок».
Электрические искорки оживляют мой кровоток.
Значит, влечение не умерло. Может, оно еще в реанимации.
– Я помню. Но это интересная организационная задача. Особенно сейчас, когда мы так печально известны.
– Фургоны телевизионщиков уехали.
Я раздумываю над его словами. Уже в сороковой с чем-то раз, быть может, с тех пор, как он впервые меня пригласил. И хотя я не слишком понимаю, что происходит между Нейтом и мной, одно я знаю: поездка к нему домой посреди ночи не станет следующим событием в моей жизни. Но только я начинаю излагать все убедительные причины, вроде того, что шум мотора «Вольво» разбудит моих родителей, как он говорит:
– Я могу за тобой заехать.
Выдохнув, я смотрю в потолок. Не очень я умею ориентироваться в таких ситуациях – быть может, потому, что раньше они возникали только у меня в голове.
– Знаешь, как-то странно ехать к тебе в час ночи, Нейт. Как будто это… не чтобы смотреть кино. И я недостаточно тебя знаю, чтобы… не кино с тобой смотреть.
Боже мой! Вот почему нельзя откладывать свидания до выпускного класса. У меня все лицо горит в ожидании его ответа, и как хорошо, что он меня сейчас не видит.
– Бронвин! – В голосе Нейта нет насмешки, которой я ждала. – Я не пытаюсь с тобой не посмотреть кино. Конечно, если бы тебя это интересовало, я бы не сказал «нет», можешь мне поверить. Но главное, почему я тебя зову ночью, – это потому, что днем мой дом ужасен. Во-первых, ты его можешь увидеть, чего я не рекомендую. Во-вторых, присутствует мой папаша. Я бы предпочел, чтобы ты… ну, сама понимаешь. Чтобы на него не наступила.
Сердце у меня продолжает пропускать удары.
– Мне это все равно.
– А мне нет.
– О’кей. – Я не совсем понимаю правила, по которым Нейт выстраивает свой мир, но раз в жизни решаю не лезть не в свое дело и не высказывать свое мнение о том, что важно, а что нет. – Что-нибудь придумаем.
Купер
Суббота, 13 октября, 16.35
Нет подходящего места, чтобы порвать с человеком, но у него в гостиной это хотя бы можно сделать наедине, и тому, кого бросили, нет необходимости куда-то потом идти. Так что эту весть я сообщаю Кили у нее в гостиной. Не из-за разговора с бабулей – разрыв назревал уже давно. Кили великолепна в любом смысле, и смыслов этих много, но просто она не для меня, и я не могу тащить ее через всю эту историю.
Кили хочет объяснений, но у меня их нет.
– Если это из-за следствия, то меня он не волнует! – Она начинает плакать. – Я на твоей стороне, что бы ни случилось.
– Не в этом дело.
Или, в любом случае, не только в этом.
– И я не верю ни одному слову этого мерзкого «Тамблера».
– Знаю, Кили. И я тебе очень за это благодарен, действительно благодарен.
Сегодня утром был еще один пост насчет освещения этой истории в СМИ.
На сайт передачи «Следствие ведет Мигель Пауэрс» сыплются тысячи комментов про Четверку из Бэйвью. (Название, кстати, унылое. От одного из главных новостных сайтов можно было бы ожидать большего.) Некоторые требуют тюремного срока, другие шумят, как нынче избаловали и испортили молодежь, и вот еще один тому пример.
История классная: четверо симпатичных и благополучных учеников подозреваются в убийстве. И каждый из них не тот, кем кажется.
Полиция Бэйвью, все смотрят на вас. Может, и вам стоит присмотреться пристальнее к старым записям Саймона? Вдруг найдете что-нибудь интересное про Четверку.
Ни на что не намекаю, просто говорю.
От последнего намека у меня холодеет кровь. Саймон никогда про меня не писал, но намек мне не нравится. И не нравится тяжелое чувство, что должно произойти что-то еще. В ближайшее время.
– Тогда почему? – Кили роняет голову на руки, слезы текут по ее лицу. Она красива, когда плачет: ни красных глаз, ни припухлостей. Она смотрит на меня полными слез темными глазами. – Тебе Ванесса что-то сказала?
– Ванесса? Да что она может сказать?
– Она очень злилась, что я все еще разговариваю с Эдди, и хотела рассказать тебе одну вещь, но тебе это будет все равно, потому что это было до того, как мы начали с тобой встречаться. – Она смотрит на меня, и, видимо, мое равнодушие выводит ее из себя. – А может, и не все равно, ведь должно же тебе быть небезразлично хоть что-то, касающееся меня. Купер, ты ведешь себя как святой в этой ситуации с Джейком, но он хотя бы проявляет эмоции, он не робот. Это нормально – быть ревнивым, если девушка, которую ты любишь, тебе изменила.
