– Саймон узнал, что у меня бывают свидания… с парнем. Он собирался это запостить в «Про Это» вместе со всеми остальными. Запись убрали и заменили на фальшивку, будто я принимаю стероиды. Это не я заменил, – быстро добавляет он. – Но они считают, что я. Поэтому теперь меня трясут по всем направлениям, а значит, скоро вся школа будет знать. Наверное, мне хотелось… чтобы кто-то узнал от меня.
– Купер, да всем будет наплевать… – начинаю я, но он качает головой:
– Не будет, и ты это знаешь.
Я опускаю глаза, потому что тут не поспоришь.
– Я прятал голову в песок во время следствия, – продолжает он хрипло. – Надеялся, что они спишут это дело на несчастный случай, потому что у них нет никаких доказательств. А сейчас я думаю о том, что тогда Мейв сказала про Саймона – о том, что вокруг него творилось много всего непонятного. Ты думаешь, в этом что-нибудь есть?
– Бронвин думает, – отвечаю я. – Она хочет, чтобы мы собрались вчетвером и обменялись мнениями. Говорит, Нейт тоже будет. – Купер рассеянно кивает, и до меня доходит, что поскольку он все еще почти все время проводит в обществе Джейка, то не догоняет всего, что происходит вокруг. – Ты, кстати, слышал про мать Нейта? Что она, оказывается, не умерла?
Я не думала, что Купер может еще больше побледнеть, но ему и это удается.
– Как?
– В общем, долгая история, но так получается. Оказывается, она была наркоманкой, жила в какой-то коммуне, но сейчас вернулась. И, как предполагается, завязала. Да, и Бронвин вызывали в полицию из-за того жуткого поста, что он написал в прошлом году о ее сестре. Бронвин в комментариях пожелала ему сдохнуть, так что… сам понимаешь. Сейчас это вызывает подозрения.
– Черт, правда? – Судя по недоверчивым глазам Купера, я смогла отвлечь его от проблем. Тут звенит поздний звонок, и плечи у него сутулятся. – Пора идти. Но я согласен. Если вы соберетесь, я с вами.
Полицейские обосновались в дирекции в комнате для совещаний вместе с кем-то из комитета по связи со школой и начали допрашивать учеников по одному. Вначале все было тихо, и, когда день прошел безо всяких слухов, я надеялась, что Купер ошибся и его тайна не вышла наружу. Но во вторник начались шепотки. Не знаю, какие вопросы задавали полицейские и с кем они говорили, или это была просто добрая старая утечка, но перед ланчем моя бывшая подруга Оливия – она не разговаривала со мной с того дня, когда Джейк ударил Т. Д., – подбежала ко мне в раздевалке и схватила за руку с выражением чистейшего ликования на лице.
– Господи боже мой, ты слышала про Купера? – Глаза у нее лезут из орбит от восторга, она понижает голос до пронзительного шепота: – Все говорят, что он гей!
Я высвобождаю руку. Если Оливия думает вызвать у меня порыв благодарности, включив меня в мельницу сплетен, то ошибается.
– А кому какое дело? – бросаю я равнодушно.
– Кому-кому, а Кили дело есть, – хихикает она, перебрасывая волосы за плечо. – Понятно теперь, почему он с ней не спал! Ты на ланч идешь?
– Ага, с Бронвин. Пока! – Я захлопываю шкафчик, поворачиваюсь и ухожу, не дожидаясь ответа.
В кафетерии, взяв еду, я направляюсь к нашему столу. Бронвин отлично смотрится в трикотажном платье и сапогах, с распущенными волосами. Щеки у нее так розовеют, что я думаю, не накрасилась ли она для разнообразия, но если даже и так, то это смотрится очень естественно. Она все время поглядывает на дверь.
– Ждешь кого-то? – спрашиваю я.
Она краснеет еще сильнее.
– Может быть.
У меня есть предположение, кого именно она ждет. Вероятно, не Купера, хотя вся остальная публика, похоже, его. Он входит – и все затихает. Потом по залу пробегает гул и шепот.
– Купер Клей – Купер ГЕЙ! – слышится чей-то фальцет, и Купер замирает в дверях.
Что-то мелькает в воздухе и ударяет его в грудь сбоку. Я сразу узнаю синюю упаковку: презервативы «Троян». Джейк такими пользуется. Наверное, еще половина школы, но прилетел подарок со стороны моего бывшего стола.
– «Шевелись, верти красивой попой!» – поет кто-то фразу из мюзикла, и по залу прокатывается смех, местами злобный, но главным образом потрясенный и нервный.
У большинства присутствующих такой вид, будто они не знают, что делать. Я теряю дар речи, потому что не видела в жизни ничего страшнее, чем выражение лица Купера, и единственное, чего мне хочется, – чтобы ничего этого просто не было.
– Ну что за хрень! – Это Нейт. Он стоит в дверях рядом с Купером, что меня удивляет, потому что я ни разу не видела его в кафетерии. Все остальные затихают от неожиданности, и презрительный голос Нейта перекрывает шепотки: – Вам что, лузеры, неужели не пофиг чужая жизнь? Завели бы свою, что ли.
Какая-то девушка кричит:
– Бойфренд! – и делано кашляет.
Ванесса скалится, вокруг нее звучит смех, который хлестал меня весь этот месяц: в нем немного вины, немного радости, но главное – «как хорошо, что это тебя раскрыли, а не меня!». Не смеются лишь Кили, прикусившая губу и опустившая глаза к полу, и Луис, который привстал, опираясь локтями о стол. В дверях между кухней и залом замерла раздатчица, разрывающаяся между желанием досмотреть до конца и позвать учителя, чтобы вмешался.
Нейт, ни капли не смутившись, переводит взгляд на Ванессу.
– Да неужели? Это ты хочешь что-то сказать? Я даже не знаю, как тебя зовут, помню только, как ты недавно на вечеринке пыталась мне руку в штаны засунуть. – Снова смех, но уже не в адрес Купера. – И если во всей школе есть парень, с которым ты этого не делала, я был бы рад с ним познакомиться.
У Ванессы отвисает челюсть, а в центре кафетерия взлетает вверх рука.
– Со мной! – заявляет мальчик, сидящий за столом компьютерных гиков.
Его друзья хохочут, а пульсирующее внимание зала – как волна, переходящая с предмета на предмет, – фокусируется на них. Нейт показывает парню большой палец и снова оборачивается к Ванессе.
– Ну вот, восполни это упущение при случае, а сейчас заткнись. – Он проходит к нашему столу и бросает свой рюкзак рядом с вещами Бронвин.
Бронвин встает, обвивает руками его шею и целует так, будто они здесь совсем одни. Зал разражается аханьем и одобрительными воплями. Я таращусь на них, как и все остальные. В смысле, я догадывалась, но получилось слишком публично. Не знаю, то ли Бронвин пытается отвлечь всех от Купера, то ли просто не в силах сдержаться. И то, и другое, наверное.
Так или иначе о Купере фактически забыли. Он неподвижно стоит у входа, пока я не хватаю его за руку.
– Пошли сядем. Весь клуб убийц за одним столом, пусть им будет легче нас рассматривать.
Купер идет за мной, забыв взять еду. Мы устраиваемся у стола, воцаряется неловкое молчание, но к нам подходит еще один человек: Луис с подносом в руке занимает последний за нашим столом пустой стул.
