– Ага, вот. Дом Джека Харта.
На первой фотографии Джек Харт подъезжает к дому в ночь убийства. Мосс листала снимки, сделанные в быстрой последовательности, так что они походили на прерывистое видео: Джек выбирается из черного такси, идет к калитке, открывает ее, останавливается на мгновение, поворачивается, что-то говорит, идет к дому, лезет в карман за ключами, открывает дверь, исчезает за ней
– В общем, папарацци проводили его до двери, – подытожила Мосс. – Последний кадр сделан… в 12.57 ночи.
Она продолжала листать снимки, теперь уже сделанные со стороны сада за домом Джека Харта. Остановилась на фотографии освещенного окна спальни, снятого с нижней точки.
– Боже. Этот чертов репортер находился в саду прямо перед тем, как убили Джека Харта, – произнесла Эрика.
Затем пошли снимки, сделанные с плоской крыши прямо у окна спальни: шторы раздвинуты, виднеется кровать, снятая с бокового ракурса. Потом снова череда кадров, как при мультипликационной съемке: в спальне появляется голый Джек Харт. В одной руке у него полотенце, в другой – бутылка пива. Он подходит к тумбочке у противоположного окна на переднем фасаде дома, ставит на нее бутылку, опускается на край кровати.
– Стоп! Что это?! – вскричала Эрика. – Вернитесь назад, на два кадра.
– Черт, смотрите! Там, под кроватью, – указал Питерсон.
Джек сидел на кровати голой спиной к фотокамере. Под кроватью виднелся отчетливый силуэт притаившейся фигуры.
– Подождите, сейчас увеличу изображение. – Мосс быстро защелкала мышкой, двигая ее по коврику. Фотография укрупнилась, расширилась, так что демонстрационную доску заполнило темное зернистое изображение фигуры, спрятавшейся под кроватью. Едва различимы были две ладони с растопыренными на ковре пальцами и попавшая в зону света нижняя часть лица – кончик носа и рот.
Эрику особенно поразил рот. Он широко улыбался, оскалив зубы.
– Господи помилуй. Он уже был в доме, ждал его.
В оперативном отделе наступила тишина, которую внезапно взорвала трель телефонного звонка. Крейн схватил трубку и начал что-то говорить тихим голосом.
– Можно еще увеличить, Мосс? – попросила Эрика. Изображение детализировалось на фигуре под кроватью, но получилось слишком размытым и зернистым.
– Отдам компьютерщикам. Может, им удастся добиться большей четкости, – сказала Мосс.
– Босс, интересные новости, – взволнованно произнес Крейн, закончив говорить по телефону.
– Неужели появился какой-то факт относительно личности преступника? – с надеждой в голосе спросила Эрика.
– Появился. Это не мужчина.
– Что?
– Нилз Акерман исследовал небольшое количество ДНК, что ему удалось соскрести с отпечатка уха на внешней стороне задней двери дома Джека Харта, и образцы кожных клеток, обнаруженных на внешней стороне «суицидального» пакета, которым его задушили. Преступник – женщина.
– Что?
– Белая женщина. Нилз сравнил ДНК с образцами в национальной базе преступников. Совпадений не найдено, у убийцы прежде не было судимостей. Но ДНК женская. Убийства совершила женщина.
По комнате прокатился ропот.
– Но как же быть с тем, что мы установили взаимосвязь между двумя убийствами? – спросил Питерсон.
– Взаимосвязь существует, – сказала Эрика. – Что? Или теперь она поставлена под сомнение из-за того, что убийцей оказалась женщина?
– Черт. Кто бы ни была эта женщина, она нас провела. Ведь мы искали мужчину, – заметила Мосс.
Все с минуту осмысливали этот факт. Эрика вернулась к демонстрационной доске, пристально глядя на фигуру под кроватью, на выступающую из темноты нижнюю часть лица с оскаленным в улыбке ртом.
– Ладно. Начнем все сначала. Заново исследуем все вещественные доказательства. Снова опрашиваем местных жителей. И вызовите на допрос этого чокнутого репортера. Мы ищем женщину. Серийного убийцу женского пола.
Глава 39
Симона вернулась домой после долгого дежурства и закрыла за собой входную дверь. Выпроставшись из жакета, она прошла к компьютеру, стоявшему в уголке под лестницей, запустила его, загрузила страничку чата и начала печатать:
СОВА: Герцог, привет. Ты здесь?
Спустя несколько мгновений Герцог откликнулся.
ГЕРЦОГ: Привет, СОВА. Что стряслось?
СОВА: Я опять его видела. Стэна. Мужа моего.
ГЕРЦОГ: Серьезно? И как ты?
СОВА: Так себе. Я знала, что он не настоящий, но он стоял перед глазами как живой.
ГЕРЦОГ: Начала принимать новые лекарства?
СОВА: Да.
ГЕРЦОГ: Какие?
СОВА: Хальцион.
ГЕРЦОГ: Доза? 0,125 мг?
СОВА: Да.
ГЕРЦОГ: Галлюцинации – побочный эффект.
СОВА: А то я не знаю!
ГЕРЦОГ: Я через это прошел. Мне давали по 0,5 мг, и все равно толку никакого: что ни день, сна ни в одном глазу – и так до бесконечности… Какие планы?
Симона смотрела на экран. Текст на нем расплывался, и она потерла усталые зудящие глаза. Бессонница ее мучила уже много лет. Началось это с тех пор, как ее взяли под опеку и поместили в детский приют, где она по ночам, когда ее укладывали спать, боялась закрыть глаза.
В последующие годы, за двадцать с лишним лет, она научилась справляться с бессонницей, мириться с чувством цепенящего изнеможения, ощущением, что ее тело медленно гниет изнутри. Она научилась функционировать как нормальный человек.
Она жаждала сна – это желание постоянно присутствовало в ее мыслях, но когда наступала пора ложиться спать – фраза, всякий раз казавшаяся ей дурной шуткой, – все ее существо холодело от паники. Ее страшило, что она опять не сможет уснуть, что будет бесконечными часами лежать в постели, глядя на светящиеся красные цифры на циферблате электронных часов, прислушиваясь к мыслям, которые бесконтрольно мельтешили в ее голове.
Страх, Симона знала, особенно бесчинствовал по ночам. Когда все остальные, казалось, покинули этот мир, люди, страдающие бессонницей, оставались в одиночестве, на грани тьмы и света. Эта бессонная безысходность заставила Симону выйти за грубияна-садиста и привела к незапланированной беременности. Ребенка она потеряла вскоре после вынужденного бракосочетания со Стэном. Случай вполне типичный, сказал доктор. Женщинам часто не удается выносить ребенка во время первой беременности. Но Симона не могла примириться с потерей. Она была подавлена. Ведь она надеялась, что ее жизнь наконец-то наладилась, с волнением ждала появления на свет маленького существа, что формировался в ее чреве.
На первых порах супружества Симона думала, что присутствие мужа в ее постели поможет ей избавиться от бессонницы, но, как оказалось, она снова лежала по ночам без сна, глядя в темноту. Наблюдала за движениями Стэна на разных стадиях сна – как ритмично вздымается и опускается его грудь, как дергаются веки и поблескивают под ними глаза.
