Мосс кинула взгляд вокруг и увидела, что на всех доступных поверхностях, в том числе на полу, разложены следственные материалы по делу о Ночном Охотнике.
– Вам разрешили забрать все это с собой?
– Нет, загрузила в свой компьютер.
– То есть отпуск вы проводите на всю катушку? – Мосс сдвинула в сторону пару серых папок на журнальном столике и поставила на край коробку с пиццей.
– Она еще раз позвонила.
– Ночной Охотник?
– Да.
– Что сказала?
– Позвонила, чтобы нервы мне пощекотать. Заявила, что это еще не конец.
– Звонок отследили?
– Да. Мне позвонил Крейн. По просьбе Спаркса его откомандировали к нему в команду. Они отследили таксофон в Западном Лондоне. И опять никаких видеокамер… Больше он сказать мне не мог… Как ей удается не оступиться? Как? Я распечатала все материалы по делу. С бумажными документами работать удобнее. Я тщательно изучила каждую бумажку.
Эрика дала Мосс тарелку с салфеткой и открыла коробку. От тонкого хрустящего коржа идеально приготовленной пиццы поднимался пар. Они принялись есть. Эрика поведала Мосс о свидании с Айзеком и в подробностях рассказала, как после звонка убийцы она стала заново анализировать следственные материалы.
– Мне просто кажется, что мы по-настоящему никогда и не пробовали разгадать ее, Ночного Охотника. Вот, например, открытка, что она мне прислала. – Эрика вручила Мосс распечатку отсканированной открытки. – Почему она выбрала именно это стихотворение?
– Она – жестокий серийный убийца. С какой стати она должна обладать более богатым воображением, чем другие? – рассудила Мосс. – Стихотворение «Над могилой ты слез не лей» найти нетрудно. Его часто читают на похоронах. Это как с книгами: мы все просматриваем списки бестселлеров, слушаем критиков, советующих нам прочесть то или иное произведение, и покупаем их, чтобы казаться умнее в собственных глазах. Я – одна из миллионов, кто прочел половину «Щегла»
[36].
– Вот и Ночной Охотник сказала мне то же самое по телефону.
– Что она прочитала половину «Щегла»?
Эрика сердито взглянула на Мосс.
– Простите, босс, просто пытаюсь поднять настроение…
– Она сказала мне по телефону, что не считает себя умной, – объяснила Эрика.
– Но она умна. Или ей чертовски везет. Три трупа и фактически никаких улик. Она заходит и выходит незамеченной, – возразила Мосс, откусывая пиццу.
Эрика покачала головой.
– Не пойму, зачем тратить столько сил, чтобы узнать, где я живу, проникнуть в дом и оставить открытку? Да еще и подписаться: «Ночной Охотник».
– Босс, возможно, она думает, что нашла в вас новую подругу или союзницу.
– Тогда почему не подписалась своим настоящим именем, если так уверена в себе? Серийные убийцы ненавидят прозвища, которыми нарекают их журналисты. Считают, что они дают о них неверное представление. Они убеждены, что выполняют важную миссию: делают благородное дело, служат обществу.
– Возможно, она просто хочет сбить вас с толку, – предположила Мосс.
– Я заново изучила личности жертв, пытаясь понять, что их связывает, но они абсолютно разные люди. Общего между ними только то, что они все мужчины и были убиты одним и тем же способом, разве что Стивену, ко всему прочему еще, и голову размозжили. А еще я снова просмотрела список людей, которые приобретали «суицидальные» пакеты через Интернет.
– Я тоже его просматривала. Очень много женщин из числа жительниц Лондона, которые их купили, действительно покончили с собой, – сказала Мосс.
– Сегодня утром во время свидания Айзек сообщил мне кое-что интересное. Когда он обнаружил тело Стивена, дверь в его квартиру он открыл своим ключом. Она была закрыта и заперта на замок. Никакого насильственного проникновения. Квартира расположена на втором этаже, не имеет ни балкона, ни других дверей.
– То есть у Ночного Охотника был ключ? – уточнила Мосс.
– Да. Я получила отчет о результатах осмотра места преступления. Замок был взломан. На внутреннем механизме есть царапины от отмычки.
– Отмычки часто используют при кражах со взломом. Сегодня их за бесценок можно купить через Интернет, – заметила Мосс.
– Вот именно. И в списке покупателей «суицидальных» пакетов есть человек, который приобрел и отмычку, – сообщила Эрика.
– Вот как?
– Да. Отрабатывая имена по списку, мы проверили банковские счета этих людей, их банковские операции. Этот человек три года назад приобрел один «суицидальный» пакет, а в последние три месяца – еще пять. Кому могут понадобиться пять «суицидальных» пакетов? И три месяца назад он приобрел через Интернет и отмычку.
– Проклятье! Как же мы раньше не заметили? – удивилась Мосс.
– Видать, просмотрели. Мы не искали отмычку и были сосредоточены на женщинах. А этот человек – мужчина тридцати пяти лет. Инвалид с детства, колясочник. Живет в Уэртинге, на южном побережье, недалеко от Лондона.
– Маршу сообщили?
– Пока нет.
– И что намерены делать? На денек съездите к морю? – спросила Мосс.
– А вы не хотите провести денек у моря? – вопросом на вопрос ответила Эрика.
Мосс помолчала.
– Простите, но завтра я должна быть в отделе по размещению камер видеонаблюдения. Не могу… Нет, рисковать не могу.
– Ничего страшного, – улыбнулась Эрика.
– Но я готова помочь. Буду делать все, что нужно, не привлекая внимания.
– Спасибо.
– Только будьте осторожны, босс, ладно? Вы уже разозлили очень многих.
– А людей часто приходиться злить, чтобы докопаться до правды. Но я это делаю не для того, чтобы потешить собственное эго, – сказала Эрика. – Видели бы вы Айзека. Он не убивал. И я это докажу.
Глава 66
Сбежав с места убийства Стивена Линли, Симона затаилась. От удара пепельницей у нее распухла губа, на щеке остался безобразный синяк. А еще она повредила зуб: левый резец сломался почти до десны. Симона не знала, проглотила его или зуб отскочил куда-то в темный уголок в квартире Стивена Линли. Оголенные нервы причиняли жуткую боль, но к стоматологу идти она боялась. Наверняка он сделает ей рентген зубов, и эти снимки попадут в базу данных.
Симона пыталась вспомнить, делали ли ей снимки зубов в прошлом. Она смутно припоминала, как однажды ее оставили одну в большой комнате с изоляционной обшивкой на стенах и велели лежать неподвижно. Мама тогда ждала за дверью. Значит, ей делали рентген? Трудно сказать. Она точно знала, что у нее никогда не снимали отпечатки пальцев и не брали образец на анализ ДНК.
