в) жаждущая толпа – это множество людей, вступивших в неорганизованный конфликт за обладание некой ценностью. Доминирующей эмоцией здесь обычно становится жажда обладания, к которой иногда примешивается страх лишиться чего-то. Жаждущую толпу подчас образуют брокеры, когда на бирже пронесся слух о резком изменении курса каких-либо акций. В советских городах возникали такие толпы («Дают!»), когда в магазине «выбрасывали» дефицитный товар. В годы антиалкогольной кампании – толпы любителей спиртного, штурмующие винные отделы.
Это может быть толпа голодных людей, которым доставили гуманитарную помощь, но не организовали четкое распределение, или жителей, спешащих утром на работу, при недостаточном обеспечении общественным транспортом, или пассажиров отъезжающей электрички, в которой явно не хватит мест, и т. д.;
г) повстанческая толпа по ряду признаков сходна с агрессивной (преобладает чувство злости), но отличается от нее социально оправданным характером возмущения.
Большая организаторская работа и крупные финансовые вливания превратили возмущенные толпы в Киеве и Тбилиси в сплоченные группы, приведшие к власти их организаторов более или менее «цивилизованно». Более примитивная форма толпы с бесчинствами и грабежами смела прежнюю власть в Киргизии.
7.3. Опасные превращения толпы
Когда сто человек стоят вместе, каждый теряет свой рассудок и получает какой-то другой.
Ф. Ницше
В практическом плане наиболее важное свойство толпы – ее способность сравнительно легко превращаться из одного вида (подвида) в другой.
Те или иные превращения могут происходить спонтанно, то есть без чьего-либо намерения, но могут быть спровоцированы умышленно. На использовании способности к превращениям и строятся по большей части приемы манипуляции толпой с теми или иными целями.
Элементарный пример спонтанных превращений вспомнит всякий, кто бывал на футбольном матче. С началом игры конвенциональная толпа превращается в экспрессивную, и важнейшая задача организаторов – принять все необходимые меры, чтобы по ходу матча или после его окончания предотвратить ее трансформацию в агрессивную жаждущую (когда тысячи возбужденных болельщиков одновременно устремляются к выходам) или в паническую (спровоцированную дракой, пожаром, стрельбой и т. д.).
В 1982 году в «Лужниках» популярная московская команда встречалась с зарубежным клубом. Результат был очень важен, но игра протекала вяло. Зрители теряли интерес и, главное, надежду на то, что решающий гол их любимцами будет забит. За 15–20 минут до конца матча люди начали покидать трибуны, некоторые успели выйти за ворота, другие находились на пути к выходу. И вдруг на последней минуте матча долгожданный гол был-таки забит, вызвав бурную реакцию болельщиков. Успевшие покинуть стадион бросились обратно, чтобы принять участие в общем ликовании, и столкнулись в узком проходе с теми, кто под давлением задних рядов по инерции продолжал двигаться к выходу. Это обернулось трагедией: десятки людей были задавлены насмерть…
На другом крытом стадионе превращения происходили по несколько иному, но столь же трагическому сценарию.
В 1975 году в Москве проходил товарищеский матч по хоккею между сборными молодежными командами СССР и Канады. Один сектор на трибуне был полностью предоставлен канадским туристам. Советские и канадские болельщики реагировали дружелюбно, обменивались между собой веселыми громкими, но односложными (проблема языка) комментариями.
Незадолго до окончания встречи из канадского сектора к советским полетели красивые упаковки жвачки. Надо сказать, что жвачка, в то время считавшаяся атрибутом «буржуазного образа жизни», в нашей стране не производилась и не продавалась. Москвичи уже знали о существовании этой продукции, кое-кому удавалось привезти небольшое количество из зарубежной командировки, выпросить у иностранца или подпольно купить у фарцовщика. Для детей это был самый желанный и труднодоступный подарок.
Канадцы наверняка знали о высокой ценности жвачки для советских обывателей. Были их действия жестом дружелюбия или намеренной провокацией, осталось неясным (да, похоже, никто и не пытался это выяснить). Но последовавшие события оказались позорными и страшными.
Наши болельщики, забыв о хоккее, пошли врукопашную в отчаянной борьбе за каждую долетевшую до них жвачку. Тут же над головами канадцев засверкали фотовспышки (снимки русских дикарей «за железным занавесом», отчаянно сражающихся за упаковки жвачки, обошли потом западные газеты). Администраторы стадиона, в ужасе от происходящего, не нашли ничего лучшего, как полностью отключить освещение в зале. Испуг от внезапной кромешной тьмы стал импульсом для превращения жаждущей толпы в паническую. В возникшей давке погибли люди, многие получили увечья…
Такой сценарий превращений толпы (конвенциональная – экспрессивная – жаждущая – паническая) типичен. Вспомним два «хрестоматийных» примера из российской истории.
В день коронации Николая II 18 мая 1896 года на Ходынском поле (в районе нынешнего Ленинградского проспекта Москвы) собралось более 500 тысяч человек, что значительно превысило вместимость площади. Устроители народного гуляния не удосужились принять подобающих мер по предотвращению давки.
Люди были празднично настроены; их побудили прийти к назначенному месту не только желание приобщиться к знаменательному событию и участвовать в общем веселье, но и надежда на получение царских подарков. И всего-то раздавали по пакету пряников и по кружке с вензелем. Но толпа есть толпа, в ней все чувства обострены и сладкое слово «халява» тоже звучит с особенной притягательностью. Чей-то крик: «Подарков всем не хватит!» – стал сигналом к превращению толпы из конвенциональной в жаждущую.
Кто-то попытался остановить опасный процесс, запев «Спаси, Господи, люди твоя». Песня была подхвачена, но, вероятно, ее ритм оказался не вполне адекватен ситуации (см. далее). Во всяком случае коллективное пение лишь на время замедлило давление, продолжавшее по инерции усиливаться. Обезумевшие от страха люди топтали упавших, теряли сознание и гибли в давке.
Только по официальным данным, в панике погибли 1389 человек и 1300 получили увечья. Современники называли и гораздо большие цифры…
* * *
В марте 1953 года в день похорон И. В. Сталина мотивом смертоносной давки послужило страстное стремление лицезреть скончавшегося вождя. Однако схема развития событий оказалась аналогичной, и мы, вероятно, никогда уже не узнаем, сколько тысяч погибли в той давке…
* * *
В 20-х годах прошлого века в парке небольшого американского городка было обнаружено тело четырнадцатилетней белой девочки, перед смертью зверски изнасилованной. Слух о страшной находке быстро распространился по городу, и в парке стала собираться толпа. Первоначальное любопытство переходило в возмущение, а строившиеся догадки переросли в новый слух: «Преступники – негры!» Стихийно возникшая манифестация двинулась к зданию мэрии под аккомпанемент расистских лозунгов и требований к городским властям. По дороге встретились два молодых негра, и манифестанты стали грубо их оскорблять. Один из парней посмел огрызнуться – и экспрессивная толпа быстро превратилась в агрессивную: произошел суд Линча.
