Но не сразу. Она будет держать его до тех пор, пока ей хочется заниматься с ним любовью. Мечтательно улыбаясь, Оливия провела ладонями по своему плоскому животу и задумалась о том, чем они займутся в следующий раз, когда она получит этого мужчину. Она надеялась, что это произойдет довольно скоро.
Несколько дней спустя, когда Люк вернулся вечером с работы, Розмари ждала его дома.
— Что случилось? — спросил он, сразу заволновавшись. — Тебя кто-то расстроил?
— Оливия Франклин, — буркнула она, нервно листая журнал. — Она имела наглость позвонить и пригласить нас на ужин.
— Нас? — переспросил Люк.
— Да. Думаю, она собирается подать меня в качестве основного блюда. Под соусом с каперсами.
Люк не поддержал шутки:
— Она не сказала, зачем нас приглашает?
— Нет. — Розмари отбросила журнал. — Она сказала, что хочет исправить недоразумение. Но в ее голосе не было и тени раскаяния.
— Что ты ей сказала?
— Что мы заняты.
— И она приняла это объяснение?
— Нет. Но я повесила трубку.
Губы Люка изогнулись в усмешке, которая больше напоминала гримасу.
— Отлично. Она не перезвонила?
Розмари нахмурилась. Она готова была поклясться в этот момент, что ее брат знаком с Оливией. Но это невозможно. Неделю назад он и не подозревал о ее существовании.
— Нет, — ответила она. — А почему ты спрашиваешь?
— Просто так.
Оливия, слишком взволнованная, чтобы сидеть дома после прерванного телефонного разговора, мерила шагами узкий газон, отделявший песок Джерико-Бич от дороги. Какое право имела эта маленькая глупая мышка отвергать ее приглашение от имени Люка? Если бы не Розмари Харриман… Если бы не Розмари Харриман, увещевала ее разумная часть сознания, ты никогда не встретилась бы с ее братом.
Сунув руки в карманы стильных джинсов, Оливия любовалась горными вершинами вдали, освещенными солнцем. И почему Розмари оказалась такой упрямой? Она совсем не такая бесхребетная, какой всегда ей казалась. Если бы она была абсолютно безвольна, то, конечно, приняла бы приглашение на обед как своего рода оливковую ветвь примирения.
Отлично. Оливия приняла решение. Нет смысла хныкать по поводу того, что не в силах изменить. План номер один провалился. Пришло время вводить в действие план номер два…
Наконец-то дома. Люк припарковал грузовичок и выпрыгнул на тротуар. Сегодня у него был трудный день. Как было бы сейчас здорово вытянуть ноги и пропустить кружечку прохладного пива перед ужином.
Когда он поворачивал за угол, нечто красное мелькнуло в кустах, привлекая его внимание. Он помедлил. За этими кустами, рядом с входом, не должно быть ничего красного. Что за?..
Нет. Это невозможно. Она не станет…
Но уже говоря себе это, Люк знал, что она-то как раз станет. И когда Оливия Франклин появилась из-за кустов и рухнула у его ног, вся окутанная облаком красной ткани, подчеркивавшей каждый изгиб ее пленительного тела, он понял, что даже не удивлен.
Глава 3
Люк был совсем не рад видеть ее. Она поняла это по выражению его глаз.
— Поднимайся, — резко сказал он.
Оливия попробовала приподняться, осторожно оперлась на ногу и поморщилась от боли:
— Думаю, я что-то сломала.
— Отлично. А теперь поднимайся.
— Я н-не могу. — Она смотрела на него с восхищением. Такой мужественный и темпераментный, такой привлекательный. — Я в самом деле не могу, — повторила она, добавляя дрожи в голос.
Когда и это не произвело эффекта, она попыталась приподнять подол своего красного платья, демонстрируя стройное белое бедро.
Люк, выглядевший крайне недовольным, протянул руку:
— Розмари рассказывала мне, что ты блистала на школьной сцене.
Чертова Розмари!
— Да, верно, — призналась Оливия, принимая протянутую руку. — И в музыке. Но в основном я интересуюсь более практичными вещами.
Он помог ей подняться, не проявляя ни малейшего внимания и осторожности в отношении предположительно сломанной ноги.
— А теперь соберись с силами и убирайся отсюда.
Оливия вцепилась в его руку, опираясь на нее всем весом:
— Я в самом деле что-то там повредила. Не думаю, что смогу идти без посторонней помощи.
— Прекрасно, я вызову «скорую помощь».
— О, в этом нет необходимости. Если бы я смогла немного передохнуть у вас…
— Не сможешь. Я сказал, что все кончено, Оливия. Почему ты не хочешь смириться с этим и найти другого простофилю для плотских утех?
Отлично, он не намерен сдаваться. Ни на секунду. Попробуем по-другому.
— Люк, — прошептала она, уже готовясь пустить так необходимую сейчас слезу. — Я в самом деле скучаю…
— Ты не можешь скучать по мне. Ты едва меня знаешь.
— Я знаю тебя. Очень хорошо. Ох!
Ноги ее подогнулись, и, чтобы не упасть, она вцепилась в плечи Люка, припав к его груди и слегка изогнувшись, чтобы теснее прижаться к нему. К ее радости, ответная реакция его тела не замедлила последовать.
Это было не безнадежно. Он все еще хотел ее, хотя и не намерен в этом признаваться. Оливия слегка шевельнулась, продолжая прижиматься к нему.
— Зачем ты явилась? — требовательно спросил Люк.
Оливия смотрела, как капельки пота выступают у него на шее. Это, конечно, был жаркий майский день, но не настолько же.
— Потому что я хочу тебя, — сказала она, улыбаясь так, что любой другой мужчина немедленно рухнул бы к ее ногам. Любой другой, но не Люк.
— Я тоже хочу тебя, — сказал он. — В своей постели, но не в своей жизни. Поэтому ничего не получится.
— Я никому не нужна, — сухо сказала Оливия, высвободилась из его объятий и прислонилась к пыльной кирпичной стене.
Люк задумался. Ее слова звучали серьезно. Черт возьми, что же превратило ее в столь необычную женщину? Он полагал, что никогда этого не узнает, потому что чем больше смотрел на нее, тем больше убеждался, что этой женщины следует избегать любой ценой.
— Послушай, — сказал он мягко, — я знаю, что ты не понимаешь этого, но большинство мужчин — порядочных мужчин — хотят испытывать еще какие-то чувства, помимо вожделения, к женщине, с которой занимаются любовью. Один раз, конечно, может произойти все, что угодно, но это будет лишь один раз. Поэтому, пожалуйста, будь хорошей девочкой и забудь о нас с Розмари.
— Оставь свой снисходительный тон, — огрызнулась Оливия.
Люк изо всех сил боролся с желанием взять ее прекрасное, злобное лицо в ладони и прижаться поцелуем к мягким горячим губам. Рассерженная, она была еще милее. Глаза сверкали, как темные бриллианты, кожа раскраснелась.
