У Ги нет детей, но это не значит, что у него нет друзей и он совершенно изолирован. Его сестра живет в том же здании на другом этаже. Уйдя от Ги, его жена переехала к его сестре. С бывшей женой у Ги странные отношения — они разошлись, но при этом остаются близки. Они перестали проводить вместе время после того, как у Ги начался артрит. Но теперь, когда он не может ходить без трости, его бывшая жена иногда заходит к нему, чтобы принести еды и воды. Это странные отношения, но Ги утверждает, что они более сносные, чем во время их брака. «Сейчас все гораздо лучше», — утверждает он. Любопытно, что он жалуется на всех за исключением бывшей жены и той женщины, с которой он жил и которая бросила его до нее.
Со своими ближайшими друзьями он знаком со времен университета, который закончил почти 60 лет назад, а также со времен службы во флоте. Однако его близость с друзьями больше умозрительная. Он часто вспоминает об одном из них, с которым познакомился еще в школе. Этот человек живет в Калифорнии и иногда навещает его в Нью-Йорке. Другой приятель работает карикатуристом и живет в Коннектикуте. Раньше они часто встречались с ним на Манхэттене и ходили на ланч. «Но сейчас он очень занят: пытается найти себе жену в России, — говорит Ги. — Он теперь редко здесь бывает, а сам я его вообще никогда не навещал».
Ги живет в восточной части города, в районе Нижний Ист-Сайд, в котором раньше жили итальянцы и евреи. Когда-то Ги был знаком со многими обитателями своего района. За последние десятилетия здесь поселилось много китайцев, а также людей с деньгами. Ги старился, а район менялся. С одной стороны, Ги кажется, что из-за этих изменений он потерял былую связь с окружающим миром, но, с другой стороны, на улицах стало гораздо спокойнее. «Раньше здесь вообще беспредел творился. Итальянцы всех терроризировали. А с китайцами стало спокойно», — рассказывает он. Сейчас Ги чаще всего видится с людьми из благотворительной организации «Еда на колесах» (Meals on Wheels), которые привозят ему на дом еду каждый рабочий день недели, а в пятницу — даже двойной обед, чтобы ему было легче пережить выходные.
Ги извиняется за то, что его история не такая захватывающая, как хотелось бы. «Простите, что скуку на вас навожу», — вздыхает он, после чего говорит, что хочет поделиться с нами «секретом жизни». «Если в твоей жизни все не так, представь себе хорошую жизнь и то, что ты ею живешь. Раньше я этого не понимал. А сейчас понимаю, поэтому мне ничего не страшно».
Секрет Ги мало чем поможет Полу — вдовцу, которому уже за 80. Пол также живет в Чайна-тауне, в большой квартире, в которой он вырастил сына и ухаживал за женой, после того как у нее обнаружили рак. Раньше эта квартира была чистой и красивой. Теперь в ней царит спартанская атмосфера. На столе навалены старые фотографии, ручки и тетради. На полу лежат трубки от дыхательного аппарата: у Пола хроническое легочное заболевание, поэтому ему круглые сутки необходим чистый кислород. До смерти жены Полу нравилось прогуливаться по району, совершать покупки и общаться со стариками, которые жили здесь еще до китайцев и молодых хипстеров. Пол говорит: «Я лежу на диване и смотрю телевизор. Читать я не могу из-за медицинских препаратов, которые принимаю. От них у меня все плывет перед глазами. Дышится мне легче, когда я ничего не делаю. Если погода не очень жаркая, я смотрю в окно. Если слишком жарко, я просто сижу или ложусь в кровать».
В отличие от Ей, Пол признается, что ему не нравятся изменения в этническом составе района и постепенное исчезновение давних друзей. Пол прожил здесь более полувека и с ностальгией вспоминает дни, когда он и его соседи заходили друг к другу в гости, он был окружен друзьями и чувствовал себя частью большого коллектива. «Раньше здесь жили итальянцы, евреи, ирландцы и испанцы. Потом старые дома сломали и построили огромные жилые комплексы, — вспоминает он. — Ирландцы и испанцы сюда уже больше не вернулись, а наши дети выросли и купили себе дома в других районах. Сейчас это просто Чайна-таун. Мне здесь нравится, но соседи друг о друге и слышать не хотят. Раньше все было по-другому».
Пол говорит, что ему не по душе отстраненность и закрытость соседей. Запереть себя в четырех стенах — значит быть изолированным, а ему хотелось бы, чтобы кто-нибудь к нему периодически заглядывал и интересовался, не нужно ли ему чего-нибудь. К счастью, в Чайна-тауне у Пола остался один старый друг. Он вызвался отводить Пола к врачу и часто заходит с чашкой кофе, едой или просто чтобы поболтать. Сын Пола живет на Статен-Айленд. У него двое детей, он недавно развелся, и у него так много дел, что заходит он не чаще чем раз в две недели. (Ситуация Пола могла бы быть несколько лучше, если бы у него была дочь, потому что, по статистике, женщины больше заботятся о престарелых родителях, чем мужчины.) «Раньше мы с женой приезжали к ним домой, для того чтобы провести день с внуками, — вспоминает Пол. — Сейчас внуков привозят ко мне на несколько часов пару раз в месяц».
Друзья и родственники не могут ухаживать за Полом на постоянной основе, поэтому в быту ему помогают сотрудники служб ухода за престарелыми. Курирующий Пола сотрудник службы заметил, что тот похудел и выглядит истощенным, поэтому ему два раза по рабочим дням привозят еду. Раз в неделю к нему приходят убраться в квартире. Пол является участником программы Medicare и имеет право на дополнительную помощь на дому после пребывания в больнице. Большинство престарелых, с которыми мы общались, выражали интерес к подобного рода услугам, потому что посещения работников социальных служб не только помогают решить многие бытовые проблемы, но и дают возможность пообщаться с другим человеком. Посещение соцработника может оказаться единственным за целый день контактом престарелого с другим человеком. Пол разочарован тем, что к нему направляют людей, которые не говорят по-английски. Ему не нравится общество тех, с кем он не может поговорить, поэтому обычно он посылает их в магазин за фруктами, которые очень любит. В итоге Пол получает фрукты, но проигрывает в человеческом общении.
По словам Пола, одна из самых больших сложностей его жизни — необходимость чем-то заполнять свободное время. Мысли постоянно где-то витают: иногда он вспоминает что-то приятное, а иногда выплывают картины болезни жены, его собственного неоднократного лежания в больницах или того, как однажды после отключения в его доме электричества шесть сотрудников скорой помощи несли его вниз по лестнице, чтобы отвезти в больницу. Пол часто переживает. Он думает о том, что произойдет, если его друг заболеет и не сможет ему больше помогать. А вдруг грянет что-нибудь непредвиденное? Например, снова отключится электричество, и сотрудники скорой помощи не успеют вовремя включить его респиратор?
Однако Пол старается не зацикливаться на проблемах. Он считает, что бессмысленно переживать и думать только о плохом: «Зачем все время грустить? Грустью делу не поможешь. Надо уметь видеть во всем положительные стороны и пользоваться тем, что имеешь. Именно так я стараюсь жить».
Истории Ги и Пола свидетельствуют о том, что мужчины часто оказываются изолированными от общества. Какие дополнительные факторы могут усилить изоляцию престарелых? Отсутствие детей или удаленность от места прежнего проживания, болезнь, в особенности та, которая привязывает больного к дому и не дает возможности выходить, депрессия или другое психическое заболевание. Кроме того, все риски одиночества значительно обостряет бедность. Согласно данным отчета известной американской Комиссии фонда благосостояния и проблем одиноких престарелых (Commonwealth Fund‘s Commission on Aging Alone), каждый третий престарелый, живущий ниже черты бедности, может в течение двух недель не видеть друзей и соседей, а каждый пятый — не общаться с друзьями даже по телефону. Не будем утверждать, что эти статистические данные одинаково отражают положение дел среди престарелых разных национальностей. Престарелые и одинокие латиноамериканцы или чернокожие гораздо чаще бедствуют, чем белые или азиаты. Престарелым и одиноким латиноамериканцам или чернокожим могут реже оказывать необходимую медицинскую помощь и реже лечить их от психических заболеваний. Представители данных групп населения чаще, чем представители других групп, могут считать, что район, в котором они живут, небезопасен.
