Моя бабушка не имела собственного дома, и сбережений у нее было мало, но все ее дети оказались финансово вполне успешными. Они решили, что вскладчину заплатят за люкс-учреждение для проживания с уходом и вид на озеро из окна в придачу. Это было красивое здание с застекленным крытым двориком, залитой солнцем столовой, большими апартаментами, отзывчивым и внимательным персоналом. Стоило все это недешево — $50 000 в год за двухкомнатные апартаменты с двухразовым питанием и доступом ко всем благам комплекса. Отдельно приходилось платить за дополнительные услуги, в которых Эстер нуждалась. Но ведь она член нашей семьи, она дала всем нам так много, что заслуживала только самого лучшего.
Поначалу дела Эстер в этом учреждении под названием Breakers шли без сучка без задоринки. Конечно, ей не хватало мужа, и она скучала по жизни в Калифорнии. Но она быстро нашла новых друзей и начала принимать участие в различных тамошних мероприятиях. Эстер была остроумной и интересной собеседницей и уже через несколько дней после своего переезда в учреждение стала получать от соседей приглашения на обеды. Она хорошо играла в бридж, и ее пригласили в группу любителей этой игры. Учреждение находится на севере Чикаго, и от него ходили микроавтобусы до торгового центра. Несмотря на то что Эстер было нечего тратить, она часто ездила в город с подругами, чтобы развеяться. Большим плюсом было то, что теперь она жила поблизости от семьи — дочерей, внуков, двоюродных братьев и сестер, а также старых друзей, посещениям которых она была всегда рада.
Однако по мере развития болезни ее жизнь стала меняться в худшую сторону. Болезнь Паркинсона не затронула ее разум, но ей стало сложно ходить, членораздельно говорить и контролировать движения рук. Большинство ее соседей отнеслись к этим изменениям с пониманием и всегда старались ей помочь. Но постепенно Эстер столкнулась с жестокой стороной жизни в учреждениях для престарелых, которой она раньше не замечала: в этих заведениях существует социальная иерархия, наверху которой находятся самые здоровые и независимые, а внизу — самые больные и слабые. Их игнорируют и избегают, потому что они напоминают всем остальным о бренности человеческого тела.
Истории, которые Эстер рассказывала нам тогда, больше напоминали жалобы на козни школьных подростков, чем повествование из жизни в доме престарелых. Женщины, которые раньше всегда были рады ее обществу, начали составлять общие планы уже без нее. Когда Эстер требовала объяснений, ее бывшие подруги уходили от ответа, а иногда позволяли себе резкость. Друзья, которые раньше занимали ей место за обеденным столом рядом с собой, теперь ели в другой компании. Самым неприятным было то, что ее изгнали из клуба игры в бридж по той причине, что ее нечленораздельную речь сложно понять. Неожиданно Эстер оказалась аутсайдером.
Тем не менее жизнь на этом не закончилась. В учреждениях для престарелых достаточно людей с разными проблемами, которые точно так же, как и Эстер, стараются сохранять достоинство и вести активную социальную жизнь. Эстер нашла новых друзей и помирилась с некоторыми старыми. Однако ее энтузиазм по поводу учреждения, в котором она находилась, по угас. Она стала чаще жаловаться на еду, служащих и соседей. Она начала рассказывать о том, как медперсонал оказывал срочную помощь ее соседям, и о том, как кто-то не приходил утром на завтрак, потому что ночью умер.
Когда Эстер было под 90, она уже не могла справляться с бытом самостоятельно даже при всех огромных ресурсах, которыми располагало учреждение. Наша семья наняла компаньона, который стал жить в апартаментах вместе с ней. Через пять лет, когда Эстер исполнялось 92 года, на ее день рождения 4 июля моя мать наняла микроавтобус, чтобы доставить 15 друзей бабушки на празднование в ее апартаменты. В те дни Эстер было сложно делать уже практически все. Она редко выходила из квартиры и говорила, что иногда у нее нет сил, чтобы спуститься вниз к обеду. У ее детей были другие заботы. К концу бабушкиной жизни уход за ней обходился более чем в $80 000 в год. В особенности много денег было потрачено за последние десять лет жизни. Наверное, Эстер смущали эти расходы. Но в тот день рождения все были в хорошем настроении: бабушке уже за 90 и вокруг нее много друзей. Сидя за праздничным столом, я думал о том, скольких из нас ждет такая же участь.
В последние годы были предприняты попытки создать новый, более демократичный стиль «независимой жизни», который могли бы себе позволить не только самые богатые. Никто не верил, что решение вопроса доступного жилья для престарелых может появиться в частном секторе. Однако в 1992 г. две некоммерческие организации — NCB Capital Impact и Фонд Роберта Вуда Джонсона (Robert Wood Johnson Foundation), который, кстати, помог в издании этой книги, открыли проект «Возвращение домой» (Coming Home), в рамках которого $13 млн было вложено в создание новых моделей учреждений для престарелых с уходом, которые бы были доступны среднему классу и даже более бедным слоям населения.
Создание такой модели — дело неимоверно сложное. Суть в том, что надо не просто создать, но и организовать работу учреждений. Для этого необходим совершенно другой экономический и политический опыт. В большинстве случаев инициативные группы в состоянии лишь преодолеть сложные бюрократические препоны — получить от госучреждений субсидии по низким процентным ставкам или интегрировать свою деятельность в систему Medicaid, после чего они полностью выдыхаются. В финальном отчете о программе говорилось о том, что оставшихся верными проекту на местах наказали те самые госучреждения, которые, по идее, должны были им помогать. «Затянувшийся процесс оценки возможности предоставления Medicaid, медленные и неполные выплаты, затянувшаяся выдача лицензий, постоянная борьба с органами и учреждениями, обязанными провести оценку проекта, и совершенно недоступные и незаинтересованные финансовые органы».
В конечном счете в рамках проекта «Возвращение домой» было построено 50 комплексов для проживания с уходом в 13 штатах. Большинство из них находятся в пригородах, где земля дешевле, но несколько появилось и в городах — это Сан-Франциско, Милуоки, Тампа и Берлингтон, где местные власти предложили кредиты на специальных условиях и выказали неподдельный интерес к строительству. Чаще всего в этих заведениях живут люди с разным уровнем дохода: часть платит рыночную цену, часть — то, что им позволяет соцстраховка. Несмотря на то что в 2008 г. началась рецессия, штаты урезали бюджеты на нужды престарелых, а часть комплексов так и не построили, назвав задачу неосуществимой, сотрудники проекта «Возвращение домой» утверждают, что нашли союзников в самых разных местах страны и в конечном счете возвели даже больше комплексов, чем предполагали.
Хороших моделей доступного жилья для молодых одиночек не так много. В результате самые маргинальные представители этого сегмента постоянно живут под угрозой выселения и находятся в ситуации, когда всего один неправильный шаг может повлечь за собой катастрофические последствия. Розан Хаггерти впервые столкнулась с этой проблемой в 1982 г., после того как, закончив колледж в Амхерсте, переехала в Нью-Йорк и начала работать в «Доме Ветхого завета» (Covenant House) — католической благотворительной организации, помогающей бедным. Хаггерти нравилась ее работа. Она выросла в Хартфорде, в Коннектикуте, в большой и религиозной семье, ходила в церковь, прихожанами которой были в основном бедняки. Многие из них жили в дешевых квартирах и отелях для одиночек. «Я порядочно времени провела в таких жилищах, помогая людям или просто их навещая, — рассказывает она. — Это были не самые приятные дома. Но все в них было опрятно и с достоинством. Я поняла, что даже такие места могут быть для человека приличным домом».
