Она хотела сказать больше. Она еле сдержалась, чтобы не закричать: «Мне не все равно! Я хочу, чтобы ты поддержал меня и заставил чувствовать себя так, будто я являюсь частью чего-то большего, чем преступники и трупы!»
Но она не смогла. Где-то на свободе разгуливал убийца. Время шло, а она стояла посреди улице, споря с Рамиресом, когда на карту были поставлены жизни других людей.
– Я серьезно облажалась, так? – спросила она.
– Да! – рассмеялся он. – Спасибо, что заметила это.
– Я не оставлю это так, обещаю. Но прямо сейчас мы же можем отложить это и проверить зацепку?
– Конечно, – ответил он. – Почему бы и нет? Последняя совместная поездка.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Обстановка в машине оставалсь напряженнной все время, пока Эйвери везла их к побережью. Рамирес отвернулся еще в начале пути.
– Ты слышал о последней жертве? – спросила она.
– Женщина, которая может быть кем угодно, – пожал плечами Рамирес.
– Что ты узнал?
– Пока не удалось узнать, кто это. Отпечатки не помогли. Копы рассылают ее фото по всем отделам.
– То есть ты проработал весь день, – отметила она. – Что делал?
– Свою работу! – резко повернулся к ней Рамирес. – Что ты имеешь в виду под «что делал»? Я так же заинтересован в это деле, Эйвери. Разница лишь в то, что я понимаю, когда можно переключиться. У тебя же просто нет этой функции. Ты всегда на деле. То же было, когда ты поцеловала меня? Или когда мы держались за руки, глядя друг другу в глаза? Может все это делалось лишь для того, чтобы сделать из меня более преданного напарника?
– Конечно, нет! Я поверить не могу, что ты так считаешь.
– Я не знаю, как мне считать, – огрызнулся он.
Через несколько минут он снова продолжил разговор.
– Я проверил кучу пустых зацепок, полученных от подруг Венмеер, – обиженно заявил он. – Сам. Также, как и ты. Просто беру все твои привычки.
Эйвери не стала принимать участие в еще одном споре с человеком, с которым она не встречалась и который, как предполагалось, был ее напарником в Убойном отделе.
Дом Гарольда Боулера с открывающимся видом на пляж представлял собой трехэтажный красный особняк, выполненный в колониальном стиле с белой отделкой. Ухоженные кустарники были окружены подстриженным газоном.
Эйвери припарковалась напротив.
– У этого парня много нарушений, включая нападение при отягчающих обстоятельствах. Мне потребуется поддержка. Ты со мной?
– Я же здесь, – ответил Рамирес, не глядя ей в глаза.
У дороги стояли еще две машины: черный, гладкий, спортивный Мерседес и старый, но блестяще отреставрированный красный кабриолет Мустанг.
– Кажется, он дома, – произнесла Эйвери.
До белоснежной лестницы простилался некогда красивый газон. В самом центре был установлен ящик для почты. Часть травы была разрыта и повсюду виднелись экскременты.
– Не похоже, чтобы развлекалась собака, – заметил Рамирес.
– С чего ты это взял?
– Просто не похоже. Посмотри внимательнее. Разве это напоминает собачьи какашки?
Из дома раздался странный шум, достаточно громкий, чтобы услышать его с крыльца. Эйвери попыталась разглядеть что-нибудь в окнах, но не смогла.
Она позвонила в дверь.
Ничего не изменилось. Музыка продолжала играть, никто не отвечал.
Она снова позвонила. Входная дверь была заперта. Она взглядом указала Рамиресу обойти дом и они двинулись в разные стороны. Эйвери прошла через кусты и изуродованный газон. Окна первого этажа были слишком высоки, чтобы заглянуть в них. Подвала не было, так как дом располагался слишком близко к океану. Два окна на втором этаже были затемнены. Блэк наткнулась на Рамиреса у задней двери, которая также была заперта. Музыка все продолжала играть. Это было больше похоже на какое-то племенное скандирование.
Эйвери огляделась, а затем быстро двинула локтем в одно из маленьких окошек задней двери. Стекло разбилось.
– Эй, – произнес Рамирес, – что ты делаешь?
– Дверь была разбита, – пожала плечами Эйвери. – Мы решили, что, возможно, это ограбление и зашли проверить.
– Отлично, теперь мы уголовники, – потряс он головой.
Войдя внутрь, она снова услышала странные звуки.
– Эй, – позвала она. – Есть кто-нибудь дома? Гарольд Боулер? Вы здесь? Ваша дверь была взломана и открыта. С Вами все в порядке?
– Огромная кухня запросто вместила бы пятьдесят человек. В гостиной стоял рояль. Все помещения в доме казались немного пустоватыми, с минимальным количеством мебели и полированными деревяннми полами. Повсюду были книжные полки, заваленные тысячами текстов, начиная от магии и кончая религией. Эйвери и Рамирес проверили каждую комнату и даже шкафы. Горы масок, племенных принадлежностей и одежды, но никакого оружия и абсолютное отсутствие астрологической привязки.
На второй этаж вела лестница. Эйвери распахнула кобуру.
– Окна была затемнены до самого верха, – прошептала она Рамиресу.
– Гарольд Боулер! – позвала Блэк. – Это полиция. Вы здесь?
Раздался топот и крик какого-то животного.
Эйвери прибавила шаг.
Держа пистолет дулом вниз, она поднялась на второй этаж и свернула. Длинный коридор с бесконечными белыми дверями разделялся на два направления. Одна из дверей был заперта, но по линии внизу можно было разглядеть вспышки света в темноте. Музыка стала еще громче.
Пока Эйвери продолжала смотреть на темную комнату, откуда раздавался шум, Рамирес проверил остальные комнаты и шкафы. Когда он вернулся, то покачал головой в знак отрицания.
За странной дверью раздался человеческий крик. Тон был жестоким, но слова частично неразборчивы. Звуки, издаваемые животным, превратились в бульканье, а затем и вовсе утихли. Снова раздались какие-то жуткие африканские ритмы и крики.
Эйвери прижалась спиной к одной стороне двери, Рамирес занял зеркальное положение. Они оба подняли высоко оружие. Ден кивнул.
Блэк повернула ручку и распахнула дверь с криком:
– Полиция!
Темная комната освещалась лишь четырьмя гелевыми светильниками, по одному с каждой стороны: розовый, зеленый, желтый и синий. Мебель в комнате отсутствовала, были только одеяла. На стенах были развешены маски и различные символы, которые, казалось, были нарисованы кровью.
На коленях, с огромным ножом в руках, стоял Гарольд Боулер. Немного шокированный от того, что его застали в таком виде, он переводил взгляд с Эйвери и Рамиреса на огромного мертвого козла с перерезанным горлом, истекающего кровью.
