«Не говоря уже о том, что мы бы услышали рёв мотора», – заметил Эндрюс.
«Убийцей должен быть кто-то из работников парка, – продолжила Макензи. – Эндрюс, учитывая размеры парка, возможно ли, чтобы кто-то выбросил тело в этом месте два часа назад и смог выйти из парка до нашего прибытия?»
«Возможно, – ответил он, – но нужно быть очень шустрым».
Макензи задумалась над его словами. Она понимала, что если расследование не даст результатов в следующие несколько дней, в парк будут направлены сотрудники местной полиции, а может, даже агенты ФБР, чтобы прочесать территорию сантиметр за сантиметром. Макензи не знала, скольким людям ещё предстоит умереть прежде, чем штат выдаст для поисков вертолёт, а не беспилотник.
Она закипала от ярости только от одной мысли, что убийца до сих пор мог быть в парке. Подобные размышления заставляли её идти и думать быстрее.
Когда они дошли до лагеря, чувство, что нужно действовать как можно скорее, лишь усилилось. Лагерь был скромным и безлюдным. Была разбита всего одна одноместная палатка. По тому, как она стояла, можно было сделать вывод, что тот, кто её ставил, не обладал ни нужным опытом, ни знаниями. Рядом лежал портативный фонарь. Он продолжал бесполезно гореть в ярком свете полуденного солнца. На краю небольшой поляны лежал телескоп.
Макензи подняла с земли палку и подошла к палатке. Молния на входе была расстёгнута, поэтому она могла откинуть входное полотнище, придержав его палкой, чтобы не оставлять своих отпечатков на месте преступления. Внутри смотреть было не на что: подушка, спальный мешок и рюкзак. На первый взгляд в палатку никто не заходил. Убийца пришёл сюда не ради наживы, ему нужна была только Миранда Питерс.
Макензи вылезла из палатки и заметила, что Брайерс и Клементс осматривают территорию. Брайерс опустился на одно колено и внимательно изучал землю.
«Что-нибудь нашёл?» – спросила Макензи.
«Не знаю», – ответил он. Он указал туда, где пригорок, на котором они находились, уходил вниз. Нельзя сказать, что трава и земля в том месте были примяты, но они выглядели не так, как окружающая зелень. Правда, Брайерс указывал вовсе не на это.
«Либо я выдаю желаемое за действительное, – начал он, – либо это часть отпечатка обуви».
Он был прав. Это был опечаток обуви. Отпечаток в грязи был неполным, и раз они его заметили, значит, он был свежим. Макензи внимательно его изучила, стараясь запомнить каждую деталь.
Она сразу поняла, что отпечаток не принадлежал Миранде Питерс. Судя по телу, она весила максимум шестьдесят килограмм, а отпечаток принадлежал обуви большого размера, возможно не меньше 44-го. Рисунок протектора и форма подошвы указывали на то, что, скорее всего, это был рабочий ботинок.
«Что у нас тут?» – спросил Клементс, подходя ближе и явно не желая оставаться в стороне.
«Возможно, отпечаток обуви убийцы, – ответила Макензи. – Судя по всему, это рабочий ботинок, – она поднялась и посмотрела туда, откуда шёл след. Она подняла руку и показала назад и немного вправо. – Похоже, что он пришёл оттуда. Что там находится?»
«Деревья и больше ничего, – сказал Клементс. – В той стороне лес расстилается ещё на двадцать миль. Кроме одной единственной дороги там ничего нет».
«Что это за дорога?» – спросил Брайерс.
«Она соединяет центр помощи туристам со щитовой, – ответил Эндрюс. – Там находятся предохранительные коробки для фонарей и прожекторов, расположенных вдоль реки».
«В щитовой есть камеры видеонаблюдения?» – спросила Макензи.
«Нет. Они есть только в гараже, где стоят квадрациклы, и в сарае, где хранятся химикаты».
Макензи сфотографировала отпечаток ноги на телефон и ещё раз оглядела лагерь. «Клементс, можете организовать людей, чтобы собрали отпечатки с палатки, телескопа, фонаря… со всего, что здесь есть?»
«Конечно, – сказал он. – Что-нибудь ещё?»
«Да. Составьте со Смитом расписание полётов беспилотника. Ищите всё, что покажется необычным или даже немного странным. У вас есть люди, чтобы отсматривать материал?»
«Есть».
«Отлично. Пожалуйста, держите меня в курсе».
Они отправились назад к машине. Мысленно Макензи старалась не упустить ни одной детали и как можно лучше организовать поиск. К собственному огорчению, она никак не могла избавиться от воспоминаний о жертве, Миранде Питерс – об отрезанной и размозжённой голове, избитом и поломанном теле.
Для того чтобы поймать убийцу, Макензи часто хотелось пробраться ему в голову, чтобы понять мотивы и методы. Но сейчас ей было невероятно сложно составить портрет убийцы. Он явно хотел, чтобы его поймали… Это было видно по тому, как он избавляется от тел. Возможно, он действует на азарте… и проверяет, как много людей ему удастся убить прежде, чем его поймают.
Это говорит о том, что убийце нечего терять; его не беспокоит факт возможного ареста. Это делает его особенно опасным. В его действиях нет последовательности или замысла.
На этот раз Макензи вовсе не хотелось проникать в сознание убийцы. Разве сможет она понять жестокость и презрение к человеческой жизни на таком уровне, какой убийца продемонстрировал с Мирандой Питерс? Она боялась оказаться в сознании убийцы. Впервые за всю карьеру Макензи казалось, что из-за своей извращённости и порочности это дело было ей не по зубам.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Он слушал крики женщины, которую похитил из лагеря, и пил самогон из стеклянной банки. Он сидел на крыльце своей лачуги и смотрел, как начинается рассвет. Свет едва проникал сквозь крону деревьев, но те лучи, что всё же пробивались к нему, казались чистыми и золотыми, и сам лес словно оживал.
Эта девушка отличалась от остальных его жертв. Она боролась. Она очнулась до того, как он принёс её в хижину. Ему пришлось снова ударить её рукояткой от топора, лезвие которого он недавно потерял. А потом, когда он сбросил её в яму, которая была похожа на пустую могилу, и прикрыл толстыми листами фанеры, её крики скорее звучали вызывающе, чем походили на мольбы о помощи.
Все его жертвы молили о спасении. Они предлагали ему деньги, секс и всё, что угодно. Но не эта девушка. Она кричала, что когда выберется отсюда, то перережет ему горло, отрежет член, переломает ноги и замучает его до смерти.
Однако её вызывающие выкрики длились не больше часа. Потом они превратились в бессловесный крик; крик, которым она надеялась привлечь внимание возможных туристов, бродящих по лесу. Сейчас её голос звучал хрипло и отчаянно. Очень скоро она не то что не сможет кричать, ей будет сложно просто говорить.
Он знал, что крик ей не поможет. Они находились в глухой части леса, и её никто не услышит. Кроме этого, яма в земле, прикрытая толстым слоем фанеры, приглушала её крик, который на поверхности походил на лёгкую вибрацию воздуха.
Самогон приятно жёг желудок, а утреннее солнце тепло грело лицо, когда он покинул крыльцо и вернулся в хижину. Хижина представляла собой убогую лачугу без удобств. У него не было компьютера, телевизора или телефона. Примерно пять лет назад он отказался и от электричества, решив, что было глупо тратить последние деньги на свет, которым он почти не пользовался.
