Она пожала Кейси руку: «Спасибо, что уделили нам время и смогли помочь. Мы постараемся сделать всё, что от нас зависит, чтобы ваш брат вернулся домой». Затем Макензи посмотрела на Венди, которая продолжала безучастно сидеть в кресле в другом конце комнаты.
«Ещё раз спасибо, миссис Вёрнер», – добавила Макензи.
Венди ничего не ответила. Она даже не кивнула. У Макензи появилась ужасная мысль, что, возможно, мать пыталась принять тот факт, что, когда её сына найдут, он уже будет мёртв.
Макензи и Брайерс вышли из дома и направились к машине. «Что ты думаешь о последней записи в блокноте? – спросила она. – Если Брайан Вёрнер вёл блог о теориях заговора и недоверии к правительству, он был готов на всё, чтобы узнать, почему в парке было так много полиции, и почему над ним летали дроны, в частности. Он же местный Алекс Джонс».
«Должно быть, ты права, – ответил Брайерс, открывая дверь со стороны водителя. – Он увидел беспилотники, и ему стало интересно. Возможно, он…»
Он не успел закончить. Когда Макензи села на место рядом с водителем, то сначала услышала, как он тихо закашлялся, а потом как что-то упало рядом с машиной. Она посмотрела в его сторону и увидела, что он на земле и пытается подняться, держась за крыло машины.
Она быстро открыла дверь, оббежала машину спереди и подбежала к нему. Она успела вовремя: в ту же секунду Брайерс потерял сознание и начал заваливаться на левый бок. Макензи подхватила его, но он уже отключился.
«Брайерс, Брайерс, что случилось?»
Он замотал головой и тяжело выдохнул.
Какое-то время он приходил в себя. Медленно, но верно силы вернулись. Он опёрся рукой о крыло машины и часто заморгал, словно задремал, а его вдруг разбудили.
«Как же неудобно, – тихо сказал он. – Прости, Мак».
«За что?»
«За то, что был с тобой не до конца честен и не сказал раньше».
«Что не сказал?»
Брайерс посмотрел ей в глаза. Она никогда не видела его таким эмоциональным. Он сказал: «Я умираю».
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ
«Умираешь?» – в панике спросила Макензи. В замкнутом пространстве машины её голос прозвучал довольно агрессивно.
Брайерс отказался говорить об этом сразу. После его полуобморока прошло всего десять минут. Они ехали в департамент полиции Страсберга, чтобы встретиться с Клементсом и Смитом. Сейчас, когда Брайерс чувствовал себя намного лучше и больше не боялся вновь потерять сознание, он был готов поговорить. Макензи настояла на том, чтобы сесть за руль самой.
«Да, и, судя по всему, уже очень скоро».
«Как ты можешь так спокойно об этом говорить?» – спросила она. Она была одновременно и обеспокоена, и обозлена, и не знала, на какой эмоции остановиться.
«А что мне остаётся, – ответил Брайерс. – Доктора говорят, что уже поздно что-либо делать. Поэтому я могу либо волноваться без толку и причитать «о, горе мне», либо отнестись к этому спокойнее».
«Что у тебя? – спросила Макензи. – Что у тебя нашли?»
«Лёгочная гипертензия четвёртой степени, – сказал Брайерс. – Видимо, она у меня уже много лет, просто я о ней не знал. Когда я обратился к врачу из-за болей в груди и отдышки, и он нашёл причину, было уже поздно».
«Боже мой, – сказала Макензи. Озлобленность исчезла, и осталась только обеспокоенность. – И они ничего не могут сделать?»
«Есть методики и экспериментальные лекарства, не дающие реальных результатов. Я бы мог попробовать их, но врачи говорят, шанс, что они помогут, не велик. Я бы мог остаться в больнице и лечиться, но если лечение не поможет, то я потрачу последние дни своей жизни, лёжа на чёртовой больничной койке. А я этого не хочу».
«Сколько тебе осталось?» – спросила Макензи.
Брайерс покачал головой. «Я не буду обсуждать с тобой такие вещи, – сказал он. – Последнее, чего мне хочется, это чтобы напарник следил за мой, как за ребёнком. Без обид».
«А тот факт, что ты не хочешь со мной делиться, превращает тебя в отшельника, который хочет, чтобы его оставили в покое; в человека, который думает, что ему никто не может помочь. Без обид».
Брайерс ухмыльнулся: «А тебе палец в рот не клади».
«Так сколько, Брайерс?»
«В лучшем случае полтора года».
«А в худшем?»
Брайерс вздохнул и посмотрел в окно: «Может, полгода».
«Господи Иисусе…»
«Не переживай за меня, – сказал Брайерс. – Честно говоря, болезнь почти не влияет на мою жизнь».
«Ну да, просто иногда ты падаешь в обморок», – с горечью в голосе ответила Макензи.
«Ну да, кроме таких случаев».
«Как МакГрат разрешил тебе работать с таким-то диагнозом?» – спросила Макензи.
«Потому что он не в курсе. Я ему не говорил. И тебе не советую. Запомни, Мак… я тоже храню твой секрет».
Она в ужасе посмотрела на него: «Брайерс… ты не можешь…»
«Я не собираюсь провести остаток дней в больнице, – сказал он. – Но я тебе вот что скажу. Я обещаю, что уволюсь, как только мы закончим с этим делом. Я расскажу всё МакГрату и отправлюсь домой в ожидании смерти».
Макензи поёжилась: «Не будь фаталистом».
Брайерс в голос рассмеялся. Под конец его смех превратился в кашель: «Я умираю, Мак. Самое время стать фаталистом».
Злость вернулась, но Макензи злилась не на саму ситуацию, а на невозможность её контролировать. Она подумала, что, если бы с ней случилось то же самое, она повела бы себя, как Брайерс. Она бы работала до последнего, пока это возможно. Она сжала губы, останавливая себя, чтобы не разразиться гневной тирадой и не разрыдаться.
«Я не поставлю это дело под удар, – сказал Брайерс. – Я обещаю. Если я почувствую, что могу отключиться, как это было у дома Вёрнеров, я скажу тебе и отсижусь в сторонке».
«Я переживаю не о деле, – сказала Макензи. – Я переживаю за тебя».
«Как я сказал, уже слишком поздно что-то предпринимать. Я буду стараться быть полезным, пока могу. И прошу, не обижайся, но я больше не хочу возвращаться к этой теме».
Последнюю фразу он сказал строгим голосом, и этой интонации Макензи раньше никогда от него не слышала. Его слова её расстроили, но в то же время она понимала, почему он так говорит. Будь она на его месте, она вела бы себя точно так же. Поэтому она ничего не ответила. Они молчали весь остаток пути до департамента полиции Страсберга.
***
Три часа спустя она была совершенно без сил. К счастью, к этому времени она уже успела встретиться с Клементсом и Смитом и не заснуть во время разговора. Пока у них не было никаких зацепок по четвёртой жертве, кроме его автомобиля, в котором не нашли никаких улик. Они разделили обязанности, чтобы расследование шло эффективнее: егеря должны патрулировать лес, Клементс и его люди – обеспечить качественные блокпосты на въездах и выездах из парка, а Макензи и Брайерс – узнать больше о Брайане Вёрнере. Были ли у него враги? Были ли у него проблемы из-за интернет блога?
