Я закрываю глаза, мысленно переносясь в тот теплый июньский день.
– И вот я попробовала пиво, которое на вкус оказалось омерзительным. Лео посчитал мою гримасу отвращения весьма забавной и, стоило маме отвернуться, протягивал мне бутылку снова и снова, а потом ржал над моим выражением лица. Вряд ли я выпила больше четверти той бутылки, но этого мне хватило, чтобы упиться в хлам.
Истон взрывается от хохота. И мне приходит в голову, что я впервые слышу искренний смех во дворце Ройалов.
– Твоя мама, наверное, взбесилась?
– О, еще как. Видел бы это: десятилетняя девочка, спотыкаясь, ходит вверх и вниз по проходу между рядами и с трудом, как пьяная, выговаривает: «Па-ачему ты не купишь мне хот-дог?»
Теперь мы уже оба хохочем, матрас под нами сотрясается. Мне хорошо. А все хорошее, как обычно, быстро заканчивается.
Внезапно Истон затихает, спустя мгновение он поворачивается ко мне и, глядя в глаза, спрашивает:
– Ты правда была стриптизершей?
Я тут же цепенею от его вопроса. «Нет» уже готово слететь с языка. Но какой сейчас в этом смысл? В школе все равно будут говорить, что я танцевала в стрип-клубе, правда это или нет.
Поэтому я киваю.
Кажется, на Истона это производит большое впечатление.
– Я думаю, это круто.
– Нет, совсем не круто.
Он двигается, его плечо касается моего. Не знаю, специально это или нет, но когда наши глаза снова встречаются, я понимаю, что контакт наших тел не остался для него незамеченным.
– Знаешь, а ты красивая, когда не щетинишься. – Его взгляд останавливается на моих губах.
Я застываю на месте, но мое сердце начинает колотиться не из-за страха. В темных глазах Истона отражается желание. В таких же темно-синих, как у Рида.
– Тебе пора. – Я сглатываю ком в горле. – Сейчас я действительно хочу спать.
– Нет, не хочешь.
Он прав. Не хочу. В голове все смешалось. Я думаю о Риде, о его волевом подбородке, идеальных чертах лица. У Истона точно такая же челюсть. Прежде чем я успеваю остановиться, моя рука поднимается к его лицу.
С его губ срывается хриплый звук. Он прижимается щекой к моим пальцам. Его щетина царапает мою нежную кожу.
Я с изумлением ощущаю прилив жара между ног.
– Тебе обязательно было появляться здесь и все портить, да? – бормочет он.
И тут его губы прижимаются к моим.
Мое сердце начинает биться еще быстрее, пульсирует бегущий по венам алкоголь. Пока поцелуй не затянулся, я, втянув в себя воздух, отстраняюсь.
Быстро выдохнув, я уже готова притвориться, будто сейчас ничего не было, но похоже, я недооценила сексуальную притягательность Истона Ройала. Он неотразим. Эти глаза, взирающие на меня из-под полуопущенных век, и этот волевой подбородок, такой же, как у его брата. Его идиотского брата. Ну почему Рид никак не идет из моей головы?
Истон погружает пальцы в мои волосы и снова притягивает меня к себе. Его губы на мгновение касаются моих, и он отстраняется. В его взгляде читается приглашение.
Я касаюсь его щеки и закрываю глаза. Мой ответ яснее ясного. Я даже не осознавала, как сильно изголодалась по человеческому прикосновению. По губам парня, целующего меня, по его рукам, которые гладят мои волосы. Пусть я девственница, но кое-какой опыт у меня уже имеется, и мое тело помнит, как это здорово. Я падаю на грудь Истона, когда наши рты встречаются вновь.
И вдруг он уже на мне, тяжесть его тела вжимает меня в матрас. Он двигает бедрами, и по мне прокатывается волна удовольствия, заставив дрожать от желания.
Истон снова целует меня. Неистово, ненасытно.
Его язык проникает в мой рот в тот самый момент, когда чей-то голос с изумлением произносит:
– Вы издеваетесь надо мной, мать вашу?
Мы с Истоном отрываемся друг от друга и поворачиваемся к открытой двери, в проеме которой стоит Рид и смотрит на нас так, словно глазам своим не верит.
– Рид… – начинает Истон, но его слова падают в пустоту, потому что его брат уже вышел из комнаты.
Звук его шагов звучит так же громко, как стук моего сердца.
Истон перекатывается на спину рядом со мной.
– Дерьмо, – шепчет он, глядя в потолок.
Глава 17
Проходит секунда. Вторая. Третья. И тут Истон соскакивает с кровати и бежит вслед за Ридом.
– Я напился! – доносятся до меня его объяснения.
Унижение – клянусь, еще никогда я не испытывала такого стыда – прожигает меня насквозь. Он целовал меня только потому, что был пьян.
– Да плевать, Ист. Ты делаешь только то, что хочешь. Так всегда. – В голосе Рида слышится усталость, и мое сердце – из-за голода и одиночества, поселившихся в нем, я позволила Истону целовать себя – наполняется состраданием.
– Да пошел ты, Рид. Ты хотел, чтобы я завязал с обезболивающими, и я завязал. Но сегодня в меня врезался стокилограммовый бычара, и теперь мои ребра чертовски болят. Либо пиво, либо таблетки. Выбирай.
Голос Истона затихает, и ответа Рида мне не слышно. Вопреки здравому смыслу, я подкрадываюсь к двери и выглядываю в коридор. Как раз в ту самую секунду, когда они оба исчезают в комнате Рида. На цыпочках, не издавая лишнего шума, я подбираюсь к уже закрытой двери.
– Почему ты ушел с вечеринки? После матча Эбби так и вилась около тебя, – говорит Истон. – Легкая добыча, чувак.
Рид фыркает.
– Поэтому я здесь. Не могу снова войти в эту реку.
– Тогда зачем ты вообще с ней встречался?
Я стараюсь не дышать, потому что мне и самой хочется узнать ответ на этот вопрос. Какие именно девушки нравятся Риду?
Раздается глухой удар, потом еще один, как будто что-то кидают в стену.
– Она… она напоминала мне маму. Нежная. Тихая. Не назойливая.
– Совсем как Элла. – Истон язвительно смеется. Еще один удар, но на этот раз еще более приглушенный. – Эй, ты чуть не сбил меня с ног этим мячом, придурок!
Они оба смеются. Смеются надо мной?
– Держись от нее подальше, Ист. Кто знает, с кем она спала, – предупреждает Рид – такое ощущение, что они просто перебрасываются мячом и, словно невзначай, обсуждают мое сексуальное прошлое.
– Она правда стриптизерша? – спустя какое-то время спрашивает Истон. – Она сама мне это подтвердила, но могла и соврать.
– Так сказала Брук. И это есть в отчете для папы.
Значит, Брук рассказала им, что я была стриптизершей? А я ей доверилась! И какой, черт побери, отчет на меня есть у Каллума?
– Я его не читал. Там есть фотографии?
