Я бегу за ним и благодарю Бога за то, что вокруг дома загораются лампы с датчиком движения. Они ведут меня на задний двор и дальше, на тропинку, которая спускается к берегу.
У Рида фора в шесть метров и преимущество в том, что он прожил здесь всю свою жизнь. Ему с легкостью удается обходить валуны, разбросанные по пляжу, и вот он уже у кромки океана.
Я все еще бреду по гальке вперемешку с песком, а Рид уже скидывает обувь, стягивает носки и входит в воду. Похоже, ему плевать, что штанины промокнут.
Ночь поздняя, но не темная. Луна освещает красивое лицо Рида. Его плечи опущены, и он проводит руками по волосам, когда я, наконец, встаю рядом с ним.
– Разве мы сегодня не достаточно мучили друг друга? – В его голосе слышится усталость.
Я тяжело вздыхаю.
– Насыщенный был денек, да?
– Ты привязала меня к креслу, – сердито напоминает мне он.
– Ты это заслужил.
Какое-то время мы просто стоим в тишине. Я тоже сбрасываю кроссовки, шагаю вперед и тут же взвизгиваю, когда ледяная вода касается моих ног. Рид усмехается.
– Атлантический океан всегда такой холодный? – Вопрос сам срывается с языка.
– Да.
Я смотрю на воду и слушаю, как волны бьются о берег. Снова вздыхаю.
– Рид, это больше не может продолжаться.
Он молчит.
– Я серьезно. – Схватив за руку, я разворачиваю парня лицом к себе. Его синие глаза смотрят на меня без всякого выражения, но уж лучше так, чем с обычным презрением. – Я больше не хочу бороться. Я устала от этой вражды.
– Тогда уезжай.
– Я уже говорила тебе, я здесь, чтобы остаться. Чтобы учиться в школе, закончить ее и поступить в колледж.
– Так я тебе и поверил!
Я раздраженно рычу.
– Ты хочешь услышать от меня что-то другое? Отлично, мне есть что сказать. Я не спала с твоим отцом, Рид. И никогда не собиралась, потому что, во-первых, это мерзко, а во-вторых, это мерзко. Он мой опекун, и я ценю все, что он для меня сделал. Так есть. И так будет.
Рид, засунув руки в карманы, продолжает молчать.
– Сегодня на яхте мы с Каллумом только разговаривали. Он рассказал мне о моем отце, и если честно, я по-прежнему не могу разобраться в своих чувствах. Я никогда не встречала Стива, но услышав о нем столько всего, даже не знаю, понравился бы он мне. Но я не могу изменить тот факт, что он мой отец, понимаешь? И ты не можешь продолжать использовать это против меня. Я не просила Стива переспать с моей мамой, чтобы она забеременела, и я не просила твоего отца врываться в мою жизнь и привозить меня сюда.
Рид язвительно усмехается.
– Ты хочешь сказать, что предпочла бы по-прежнему снимать с себя одежду за деньги?
– Прямо сейчас? Да, – признаюсь я. – По крайней мере, я знала, чего ждать от жизни. Я знала, кому доверять, а от кого держаться подальше. Можешь говорить что хочешь о стриптизе, но никто, ни одна живая душа за все мое время работы в клубе не назвала меня шлюхой или проституткой.
Рид закатывает глаза.
– Ну да, это же такая уважаемая профессия.
– Это средство заработка, – парирую я. – А когда тебе пятнадцать и тебе нужно оплачивать медицинские счета твоей умирающей матери, это способ выживания. Ты не знаешь меня. Ты не знаешь ничего обо мне, и ты даже не пытался узнать, так что не тебе меня судить. Не тебе поливать дерьмом то, о чем ты понятия не имеешь.
Его фигура снова напоминает каменное изваяние. Он делает шаг вперед, и вода ударяется о мои голые лодыжки.
– Ты не знаешь меня, – повторяю я.
Парень мрачно смотрит на меня.
– Я знаю достаточно.
– Я девственница, это ты знаешь? – Слова слетают с языка прежде, чем я успеваю остановить их, и Рид изумленно вздрагивает.
Но тут же приходит в себя, на лице снова застыло циничное выражение.
– Конечно, Элла. Ты девственница.
– Это правда. – От стыда мои щеки краснеют, хотя я сама не понимаю, чего стыжусь. – Ты можешь и дальше продолжать считать меня шлюхой, но это ошибка. Мама заболела, когда мне было пятнадцать – откуда, черт возьми, у меня было время, чтобы спать с парнями?
Он хрипло смеется.
– А теперь ты скажешь мне, что ни разу не целовалась, да?
– Нет, целовалась. Я делала… еще кое-что. – Теперь все мое лицо пылает огнем. – Но ничего по-настоящему серьезного. Ничего из того, в чем ты меня все время обвиняешь.
– И сейчас наступает момент, когда ты попросишь, чтобы я сделал тебя женщиной?
Мне обидно до боли.
– Знаешь, иногда ты ведешь себя как настоящий подонок!
Рид хмурится.
– Я рассказываю тебе все это лишь потому, что хочу, чтобы ты понял, как несправедлив ко мне, – шепчу я. – Я понимаю, у тебя свои проблемы. Ты ненавидишь своего отца, скучаешь по своей маме, тебе по приколу избивать других людей. Ты долбанутый на всю голову, это же очевидно. Я не жду, что мы станем друзьями. Я вообще ничего от тебя не жду. Но я хочу, чтобы ты знал, что я устала от этой… этой вражды между нами. Прости, что так вела себя с тобой. Прости, что привязала тебя к креслу и позволила думать, что между мной и Каллумом что-то есть. Но с этого момента я больше не буду бороться с тобой. Можешь говорить все что хочешь, думать обо мне что хочешь, продолжать вести себя как последний козел, мне плевать. Я больше не собираюсь играть в эти игры. С меня хватит.
Он стоит и молчит, и я выхожу из воды и направляюсь в сторону дома. Я сказала что хотела и была честна с ним. Увидев сегодня, как Рид со всей дури колотит других людей, я многое переосмыслила.
Братья Ройалы еще более сломленные, чем я. Им больно, им нужно выплеснуть свою злость, а тут появляюсь я. Но мой отпор лишь только все усложнил. И еще больше подогрел их ненависть ко мне. Я отказываюсь продолжать это.
– Элла. – Голос Рида застает меня на верхней террасе.
Я останавливаюсь у бассейна и тяжело сглатываю, когда замечаю раскаяние в его глазах.
Парень протягивает мне руку.
– Я… – начинает он хриплым голосом.
– И что вы, детки, так поздно здесь делаете? – произносит заплетающимся языком женский голос.
Я подавляю раздражение, когда в дверях, ведущих на террасу, появляется Брук. Она одета в белый шелковый халат, ее светлые волосы каскадом спадают на одно плечо. В правой руке она держит бутылку красного вина.
Я замечаю, как морщится Рид от звука ее голоса.
– Мы заняты. Иди спать, – с холодным безразличием говорит он ей.
– Ты же знаешь, я не могу уснуть, когда твоего отца нет рядом.
