Она объявила мужу, что у нее депрессия, и улетела на курорт Франции, чтобы «подлечить нервы». Артур не стал возражать, к возвращению Полины он навел в доме порядок, наладил систему охраны и решил, что уж теперь-то все будет хорошо.
Но хорошо не было. Началось то, к чему они оба должны были подготовиться, однако Полина почему-то делала вид, что сталкивается с таким впервые. Артуру звонили домой и угрожали расправой. Его обвиняли во взятках, писали о его романах с женщинами-нелюдями, чтобы доказать: такой человек не может представлять волю людей. Его пытались выставить то подонком, то извращенцем, то психопатом.
Артур относился к этому с должным смирением, его еще при обучении предупреждали, что так будет. После каждого нелепого обвинения он терпеливо переносил официальное расследование, получал доказательство своей невиновности, а с ним и повышение. Другие не выдерживали такого давления, ломались. Артур ничего не боялся и не позволял нелепым нападкам задеть себя. Он понимал, что в его профессии ничто не дается просто так, за любой успех нужно платить.
Но если к трудностям на работе он был готов, то скандалы дома стали для него полной неожиданностью. Он-то был уверен, что это будет его убежище, его крепость, где можно хотя бы недолго отдохнуть от того давления, которым встречали его кластерные миры. А там шла война – громкая и разрушительная.
– Полина… она очень нежная и ранимая, видимо, – усмехнулся Артур. – Если я мог перенести взрыв машины в двух шагах от меня, то она рыдала по двое суток, если ее по телефону шлюхой называли. Ей казалось, что скандалы, которые мне навязывали, портят ее репутацию.
– А у нее была репутация?
– Как и у любой богатой наследницы. Я не виню ее. Полина сделала все, чтобы не лезть в межкластерную дипломатию именно из-за этой грязи. А что в итоге? По моей вине она лишилась карьеры, но получила все связанные с карьерой неприятности!
– По-моему, ты слишком строг к себе.
Диаманта не пыталась подбодрить его, она и правда в это верила. Она прекрасно знала таких женщин, как Полина – она ведь и сама была богатой наследницей, в некотором смысле. Эти девицы, с рождения получавшие только лучшее, стремились, чтобы из их жизни исчезли последние хлопоты. Все эти «нежные и ранимые» хотели просто порхать над проблемами плебеев, эдакие феи над радугой.
Казалось бы: что мешало Полине поддержать мужа? Он избавил ее от работы, дал ей дом и защиту. Дурацкие звонки – худшее, с чем она сталкивалась: она прекрасно знала, что на территорию ее дома никто не проникнет, Артур все для этого сделал. Но ей слишком нравилась роль обиженной и оскорбленной, чтобы стать для мужа опорой и защитницей. Поэтому она громыхала скандалами, рыдала и била посуду; это ее скромные силы, как ни странно, позволяли. Вряд ли она сама до конца понимала, чего хочет – ведь если бы Артур отказался от карьеры дипломата, она наверняка снова была бы недовольна, но уже тем, что их семья потеряла былое уважение. Ей, скорее всего, просто нравилась роль страдающей жертвы, она казалась куда интересней, чем роль скучающей домохозяйки.
Диаманта этого не понимала, да и не старалась понять. Ее растили будущей правительницей, воином, ей претила сама мысль, что можно просто жить и ничего не делать. Если у нее появлялась проблема, она решала ее, а не бежала к кому-то, заливаясь соплями. Но это можно списать на то, что она была колдуньей, а Полина – простой человеческой девушкой, которую никто не учил держать удар. Поэтому по-настоящему Диаманту в ней раздражало лишь одно: неумение защитить «своих».
В клане Легио это было важно… Нет, даже не так: это было важно для Эвридики и Диаманты. Их абсолютное доверие друг к другу учило, что ради «своих» можно пойти на все. Да, круг «своих» очень узок, и должен быть таким, но уж если ты подпустил кого-то так близко к своей душе, прими ответственность за это, а не только требуй заботы.
И если Полина согласилась выйти за этого мужчину замуж, значит, он стал «своим», разве не так? В ее любви не было защиты и заботы, только непонятная убежденность, что это роскошь, которую нужно ценить. Но любовь – это не бриллиантовое колье и не черная икра. Она нужна каждый день, она должна быть доступной, понятной и честной, а иначе зачем она?
Диаманта не пыталась объяснить это, потому что не была уверена, что он поймет. Да и было ли у нее право сравнивать чужую любовь с той уникальной связью, которая досталась ей и Эви?
– Полина постоянно повторяла, что со мной она в опасности, и я чувствовал себя вечно виноватым, – признал Артур. – Так что, когда она впервые заговорила о разводе, это даже не испугало меня. Ты не поверишь, но я почувствовал облегчение!
– Поверю.
– Она, кажется, не была готова к такому быстрому согласию с моей стороны, но она гордая, отступать не стала. А мне казалось, что это мой долг: дать ей свободу, позволить стать счастливой с кем-то другим, с тем, кто обеспечит ей жизнь ее мечты. Я этого точно не мог, потому что не собирался отказываться ради нее от карьеры.
Что ж, похоже, он не так безнадежен, как показалось Диаманте.
– Вас развели? – спросила она. – Без скандала?
– Нас пытались помирить, но быстро поняли, что это бесполезно. Я хотел, чтобы мы снова стали свободными, пока у нас нет общих детей. Полина, насколько мне известно, скоро вышла замуж за человеческого банкира и постаралась оборвать все контакты с теми, кто знает о кластерных мирах.
– А ты все еще носишь кольцо, которое она надела тебе на палец.
– Да, но не по такой сентиментальной причине. Я ведь сказал тебе, это просто удобно, спасает от ненужных вопросов.
– Еще удобнее было бы снова жениться, – указала Диаманта. – Я знаю, как у вас, дипломатов, все устроено. Тебя уважают, раз тебе доверяют такие миссии. Уверена, менее богатые и именитые семьи с радостью предлагали тебе своих дочек!
Артур не стал притворяться, что она не права и у дипломатов все не так прагматично, он кивнул:
– Предлагали, да и до сих пор предлагают. Но я не хочу. Брак с Полиной стал для меня очень важным уроком.
– «Не пускай в дом истеричку»?
Вот теперь она так удивила его, что даже опытный дипломат не смог это скрыть – а потом рассмеялся.
– В точку, леди Легио! Но не только это. Я понял, что не имею права рисковать чужими жизнями. По правилам, я должен жениться на чистокровной человеческой девушке – то есть, девушке слабой, неспособной защитить себя от тех врагов, которые неизбежно появятся у нашей семьи из-за меня. Она и наши дети будут в постоянной опасности, а я не смогу каждый день быть рядом и оберегать их. Когда я это понял, то решил, что не готов. Или карьера, или семья, только так, а для меня важнее была карьера.
– Многие дипломаты неплохо совмещают.
– Они притворяются, что совмещают неплохо, и это делает их хорошими дипломатами. Нет, всегда что-то одно в приоритете. Когда в приоритете карьера, на семью просто не обращают особого внимания – главное, чтобы она была и неплохо смотрелась, остальное не так важно. Когда в приоритете семья, дипломаты острее реагируют на все угрозы и нападения, они чаще совершают поступки, которые не делают чести их званию, ими проще манипулировать. Я остался один, зато моя совесть отныне была спокойна.
