– Да…
Вампир не прав: не обязательно, что Линейро пострадает. Он не воин, он не угрожает Сообществу, его просто используют, чтобы выманить более опасных противников!
– Ты уверена? – допытывалась Керенса. – Может, тебе лучше остаться здесь? Мы сами посмотрим, что там будет, и расскажем тебе…
– Я пойду, – отрезала Алеста.
– Суди сама. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
В назначенный час они вместе со всеми наблюдали за площадью – но не с улицы. Они устроились на чердаке одного из заброшенных после атаки на Сивиллу домов. Раньше это была уютная мансардная спальня, которая и сейчас неплохо сохранилась. Они могли устроиться здесь, затаиться, наблюдая за живым морем, раскинувшимся внизу.
Линейро и его союзников пока действительно не трогали. Им позволили сколотить на площади небольшую деревянную сцену – из остатков деревьев, убитых Сераписом. Кощунство, на которое элементали земли раньше не решились бы. Но теперь, очевидно, Линейро собирался показать новым хозяевам города, как быстро здесь принимают перемены.
Когда подготовка была закончена, он обратился к толпе. Говорил преимущественно Линейро, остальные стояли за его спиной и согласно кивали.
– Дорогие друзья! Недавно наш город постигло большое горе. Это один из тех моментов, которые в истории становятся перекрестками, потому что могут привести к чему угодно. Могут – к разрухе, могут – к пониманию чего-то нового, могут – к развитию. Я хочу, чтобы мы выбрали развитие!
Элементали слушали его, патрульные вампиры откровенно насмехались над ним, но не слишком громко, и Линейро с гордостью игнорировал их. Все это были мелочи, Алеста то и дело посматривала на Дворец, она чувствовала: если беда и придет, то только оттуда.
– Он хоть знает, что он твой брат? – спросила Керенса.
Они вместе устроились у одного окна, Родерик наблюдал за площадью через второе.
– Нет.
– Ты не скажешь ему?
– Я не знаю, как такое сказать.
Да и нужно ли? Не захочет ли он тогда покинуть Сивиллу и переключить свое внимание на Великие Кланы? Алеста не знала, имеет ли она право разрушать то, чего немалой ценой добилась Фьора. Поэтому пока она позволяла себе не принимать решение, она просто выжидала, что будет дальше.
– Смотрите! – насторожился Родерик. – Похоже, кое-кому речь нашего вестника прогресса показалась очень интересной!
Как и предполагала Алеста, главное зло скрывалось во Дворце. Сначала они почувствовали его, а потом и увидели – тонкую, почти женственную фигуру, появившуюся среди древних колонн. Мужчина с белыми волосами наблюдал за Линейро с непередаваемым спокойствием, и кажется, он был доволен.
– Серапис, – мгновенно определила Керенса, легко узнававшая великих чудовищ, как и все представители ее клана.
– Линейро говорил, что разрешение было подписано Аурикой…
– Знаешь, я сильно сомневаюсь, что Аурика вообще была здесь вчера или сегодня, – признал Родерик. – Просто ее имя известно всем, и они этим пользуются. Думаю, то, что происходит здесь, – скорее его план.
Лучшим доказательством его слов стали насекомые, появившиеся над площадью. Они не нападали, просто летали среди собравшихся горожан, но их становилось все больше. Алеста видела, как элементали досадливо морщились, отгоняя от себя крупных черных мух. Многие нелюди прижимали руки то к шеям, то к щекам, резко и быстро, словно надеясь убить надоедливого комара.
– Их жалят, – догадалась Алеста. – Но зачем устраивать для этого шоу? Насекомые и так повсюду, они, если захотят, в любой дом проберутся!
Родерик не стал отвечать ей, он сорвал с кресла плед и закрыл им щель в люке, ведущем на чердак. Керенса в это время убедилась, что каминная труба, проходящая через крышу, лишена отверстий и выбоин. Эти двое определенно считали, что нападение насекомых не похоже на то, что Серапис творил раньше.
Он и сам доказал это, когда вышел на сцену. Небрежное движение его руки – и Линейро со своими спутниками повалился на мостовую. Алеста невольно вздрогнула, ожидая увидеть кровь, но нет, они были невредимы, Серапис просто сбросил их, как помеху.
– Что-то вы слишком часто стали вести разговоры о своей чести, – заметил он, небрежно рассматривая собравшуюся толпу. – О правах, которые у вас якобы есть. Вы собираетесь и шепчетесь об этом тайно, когда думаете, что я не слышу. А когда вам дают немного воли – вы делаете это открыто. Вы почему-то никак не можете понять, что ролей, дозволенных вам, осталось немного. Вы – рабы, вы – мясо, вы – энергия, если нужно. Только и всего. А ваши разговоры о правах и свободах лишь означают, что вы зализали раны, полученные в ночь нашего прибытия, и у вас появилось очень много времени, вы не знаете, чем занять себя. Не переживайте, я помогу вам. Я сделаю так, что вам будет не до восстаний… и не до воспоминаний о том, кем вы были раньше.
Серапис развернулся и ушел, так и не объяснив, что он имел в виду, но это оказалось и не нужно. Он не зря собрал горожан на площади, в месте, которое раньше было святым. Он хотел, чтобы они видели его истинную власть, понимали, что проклятье обрушилось на всех – и спасти их уже некому.
Элементали, ужаленные его насекомыми, заходились в приступах сухого, рвущего грудь кашля. Алеста даже издалека видела, что у многих идет кровь из носа и открываются на коже глубокие язвы. Она не сомневалась, что будет только хуже.
Он начал эпидемию, он принес чуму, какой Сивилла раньше не знала. Смерть деревьев позабавила его, но не утолила его жажду разрушений. Теперь он будет наслаждаться тем, как болезнь медленно захватывает город. Он будет каждый день смотреть, как элементалям становится все хуже. Это уничтожит город – и станет лучшим уроком для других кластерных миров.
Если, конечно, ничего не изменить. А они должны были изменить! Сколько дней понадобится на развитие болезни? Не важно, действовать нужно прямо сейчас. У них и выбора-то не остается! Скорее всего, Серапис создал эту болезнь специально для элементалей, и без того ослабленных обрушившимися на них бедами. У магов из Великих Кланов здоровье покрепче, чума на заденет их, и это будет видно. Им нужно было или бежать из Сивиллы, или сражаться за ее освобождение.
Глядя на своего брата, скованного, как и другие, приступом кашля, Алеста понимала, что никуда она не сбежит. «Мы никогда не были семьей, потому что нас просто не было, – печально подумала она. – Нас отняли друг у друга до того, как мы успели познакомиться, и, возможно, это уже не исправить. Но я сделаю так, что ты не исчезнешь!»
Чувствуя нарастающий гнев, она повернулась к Керенсе:
– Так что это за боевое заклинание, о котором ты говорила?
* * *
Встреча с ним дарила Диаманте странные чувства: с одной стороны – неловкость от того, что она не смогла его защитить, с другой – радость, что он цел и невредим. Она не знала, как себя вести, что сказать, а с ней, великолепно подготовленной к любой ситуации, такое случалось нечасто.
