«Двадцать четвёртые» уже высматривали передвижения «духов» в пространстве между командным пунктом дивизии, раскинувшим палатки в поле, и окружённым десантниками кишлаком. «Восьмёрки» сели на пятачок, обозначенный оранжевым дымом. Тучи пыли поднялись над антеннами батальона связи. Обе подгруппы разведчиков, подполковник Скрынников, офицер разведотдела, переводчик и пленный афганец заскочили на борта. Взлетели. Внизу поплыла земля, мелькая квадратиками полей и дувалов.
Пленного отвели в кабину пилотов — к блистеру, откуда ему удобнее было ориентироваться на местности и распознать жилище, в котором заседает исламский комитет. Операция захвата проводилась по факту получения оперативной информации от пленного — с ходу, и её реализация отчасти носила спонтанный характер. Если час назад исламский комитет находился в месте, где его зафиксировал наш источник информации, то через пятнадцать минут «духовские» командиры могли уже сменить позицию, и тогда ищи ветра в поле.
И всё же мы имели основания рассчитывать на успех за счёт внезапной атаки «двадцать четвёртых». Пара боевых вертолётов «пройдётся» реактивными снарядами по «духам», выведет их из активной борьбы, что позволит нам сблизиться с ними для захвата. Благодаря атаке «горбатых» мы выиграем время для броска на объект и будем прикрыты от «духов» на открытом пространстве. Успеем мы уйти с площадки приземления и укрыться за дувалами, пока «духи» не придут в себя, или не успеем? Не обсуждается! Сомнения прочь! Обязаны успеть! Иначе боевики прикрытия душманского руководства обрушат на нас огонь из всего, что стреляет…
Выстраивая план налёта на душманский штаб, я не исключал того, что отдельные эпизоды операции будут скоротечными — займут всего несколько секунд, значит, действия обеих подгрупп должны быть синхронизированы. При этом не должна теряться визуальная связь между ними, иначе нарушится взаимодействие и подгруппы не смогут прикрывать друг друга.
С высоты полёта я смотрел на полосу боевых действий. Вот и кишлак Заргаран. Его глинобитные лачуги и дувалы, прижавшиеся к подошве горной системы Пагман, укрыты «зелёнкой», в которой прячутся огневые позиции душманов. Перед ними под фронтальным огнём лежали десантники «полтинника». Одни лежали, выбирая время для рывка к кишлаку, другие лежали, чтобы не встать никогда…
Часть парашютно-десантного батальона капитана Войцеховского вытаскивала из виноградников попавшую под огонь противника 5-ю роту старшего лейтенанта Салавата Менгалиева. Спешившийся с техники личный состав пробивался к глиняным жилищам — опорным пунктам, соединённым системой оборонительных сооружений, в надежде зацепиться за дувалы и втянуться в кишлак. Устроенные среди фруктовых деревьев позиции душманов стали для десантников смертельным препятствием. Противник вёл огонь из-за дувалов, различных строений, из арыков, ям, из проклятой «зелёнки», скрывавшей его перемещение по фронту. В затянувшихся боях с озверевшими «духами» ряды десантников неуклонно редели.
Утопавшие в зелени кишлаки, и большие и малые, выглядели одинаково убого. Некоторые лежали в руинах. Разбитые авиацией, гаубичной и реактивной артиллерией, они походили на груды древних развалин. К ним лепились некогда жилые, а ныне покинутые дехканами населённые пункты с сетью дувалов, арыков с бежавшей в них водой молочного цвета. Окружённые «зелёнкой» пирамидальных тополей, они терялись за горной цепочкой Чашмайн-Садик, склоны которой обвивали террасы с разбитыми на них огородами самых причудливых конфигураций.
Прижимаясь к земле, наша группа из четырёх вертолётов неслась вдоль «зелёнки» и кишлаков. Шедшие сзади «двадцать четвёртые» пристроились выше, прикрывая выход обеих подгрупп на Ми-8 к объекту захвата. Пленный, жестикулируя, что-то объяснял и показывал через блистер тарджимону — переводчику. Тот, уставившись на «духа» вытаращенными глазами, казалось, готов был долбануть его по голове. Похоже, они не очень понимали друг друга.
Михаил Фёдорович слушал обоих. Подавшись корпусом вперёд, он переводил взгляд с одного на другого, пытаясь вникнуть в показания пленного. Тут афганец кивнул на мелькавшую внизу землю и что-то пояснил переводчику — оба уткнулись в пёструю панораму ландшафта.
Склонившись к Скрынникову, переводчик сказал ему на ухо пару слов. Михаил Фёдорович кивнул и повернулся к командиру звена. Наш борт левым креном пошёл по кругу. «Двадцать четвёртые» выпали из поля зрения. Распластавшись на полу вертолёта, я выглянул наружу. «Двадцать четвёртые» заходили в атаку на жилище, полыхавшее у виноградника. Оно-то нас и интересовало. Чёрный дым, пыль, обрушившиеся перекрытия — не иначе как результат первого захода «горбатых». «Восьмёрки» замыкали круг, ожидая, когда они закончат работу и обеспечат нам высадку.
Боевые вертолёты очередным залпом НУРСов накрыли объект и ушли в набор высоты. Цель исчезла в клубах пыли разорвавшихся снарядов. «Восьмёрки» пошли на посадку. Сжав зубы, я вскинул вверх руку — сигнал к полной готовности. Едва вертолёт коснулся земли, как за мной в открытую дверь выкатились Сокуров, Архипов, Ксендиков. Проскочив возмущённый винтами поток воздуха, мы заняли позицию, прикрывая уход вертолёта с линии огня от объекта.
Медленно, словно нехотя, «вертушки» ушли от площадки приземления. Тишина обрушилась невыносимым звоном в ушах… Объект! Глиняные сооружения за общим дувалом горели, огонь бешено бушевал на сорокоградусной жаре, с треском выбрасывая искры. Языки пламени рвались в тёмно-синее небо, испепеляя сад, где могли находиться «духи», прикрывавшие исламский комитет. От точки приземления до кишлака — двести метров открытого пространства. Пока «духи» отходят от удара авиации, эти метры надо преодолеть на одном дыхании, чтобы, укрывшись за дувалами, приступить к основному этапу операции.
Дал группе сигнал к броску. Под гул двигателей вставших над головами в круг «двадцать четвёртых» понеслись к намеченной цели. Падали, вскакивали, кувырками уходили с линии возможного огня противника, бежали, не спуская глаз со стен горевшего штаба душманов. Ближайший к нам внешний дувал кишлака проскочили без перестрелки. Охрана исламского комитета сопротивления не оказала. Где она находилась? У нас таких разведданных не было. Ввиду чрезвычайной важности информации, полученной от пленного, мы реализовывали её по свежим следам.
Треск пламени напоминал звуки выстрелов. На характерные щелчки тело реагировало автоматически — упасть, откатиться в сторону и снова сделать рывок вперёд, не выпуская из поля зрения объект захвата. Всё длилось не больше минуты, но требовало предельной концентрации физических и психоэмоциональных возможностей. Внезапность — наш козырь. Нельзя потерять это преимущество. Ничто не должно помешать атаке десантников. Осталось немного…
За следующим, в человеческий рост, дувалом мелькнули пакули — шапки афганских таджиков. Полоснул очередью-другой и, перескочив через стенку, занял положение «к бою». Всё, зацепились! Теперь — оглядеться!
В секторе действий разведчиков Азарнова слышалась стрельба. Неужели взаимодействие между подгруппами потеряно уже на этапе выхода к объекту захвата? Разведчиков Андрея не было видно из-за внутренней конфигурации стен. Разведчики шли на объект с противоположной стороны, чтобы помешать членам исламского комитета уйти в сады. Добрались ли ребята до строения с дувалом, вытянувшимся левее метров на тридцать? Неясно.
