Федюнин десертную ложечку перекусил, когда до него очередь дошла.
Есть такая категория умниц, которые думают, что остальные люди созданы исключительно для отопления помещения, в котором происходит лекция ученого урода. Я вот такой.
Сады
Как всем прекрасно известно, я истовый, искренний и даже экстремальный садовод. Поэтому смотрю на чужие сады и парки с огромным интересом и ревностью. Без зависти смотрю, любуюсь чисто и честно.
Есть такие сады, что можно сказать: «О, Великая Природа! Сколь вы прекрасны!»
Есть такие сады, что сказать можно: «Мать, ну ты и даешь!»
А есть такие сады, что только хрипло выдохнешь, запихивая в рот кулак: «Да ты ж… об… почему, как, как смогли такое?!»
Потом спрыгиваешь с забора, вздыхаешь и домой бредёшь.
У меня выходит в загородье своём только так:
– Сержант Природа! Ты куда?! Стоять! Ровно стой! Чё мычишь?! Где была?! МГУ? Ты чё опять мычишь, хорёва? Какое мэгеу? Ты бухая, что ли?! Кругом! Кругом, я сказал! Кругом посмотри, какая у других красота! Чу-выр-ла… На! На тебе! Фикус тебе в рот! Прими! Нравится?! Ещё один! Полезло?! Н-на-а!
Дизайнеры
Общаться с дизайнерами интерьеров я предпочитаю честно.
Встречаю их препоясанным верёвкой со следами ржавых прищепок. Вервие сие стягивает на впалом животе мешок из-под сахара, накинутый на плечи. Галифе. По веянию летней моды куски от шины «москвича» прикручены прямо на босы ноги проволокой. На голове – пакет из «Карусели» с празднично вытянутыми меж ручками ушами. Волосы смазаны маргарином. В руке консервная банка с кипятком.
А иначе это не разговор с дизайнерами выйдет, а акт о безоговорочной капитуляции.
Астрономия
Как астроном-любитель с мировым именем, не могу не отметить, что изучение смехотворных так называемых «созвездий» подтолкнуло меня к гениальным выводам.
Сидели в тулупах с И. С. Федюниным и по очереди смотрели в сычуаньский телескоп. Иннокентий Сергеевич очень опытный и доверчивый человек. Скажешь ему, например, что тётка моя нашла в Набережных Челнах 70 000 долларов, обронённых кем-то на улице. Федюнин замолчит, недоверчиво посматривая своими по-детски беззащитными глазками. Часа три или четыре промолчит. Уже и тема другая, и люди поменялись за столом, а он всё молчит. А потом шумно проведёт ладонью по лицу и с надеждой скажет внезапно:
– А не в Казани нашла? А то мне в Казань ехать послезавтра.
Этот феномен я называю федюнинским сплавом: опыт, практическая сметка и удивительная доверчивость. Найдёт он в Казани мою тётку, как же! Он её и в Набережных Челнах не найдёт! Она, как бабки нашла, вообще непонятно где. Дядя звонил, спрашивал, не заезжала ли на его пропавшем «ниссане». Тётка шемякинской особой породы, ищите её там, где солнце, мулаты и доступные удовольствия практического направления.
Так вот, сидим и смотрим в звёздное небо. Я авторитетно сомневаюсь в небесной механике. Если какие-то силы удерживают целую Луну на небе, то это закон не притяжения, а отталкивания. А если открытый мной закон всемирного отталкивания верен, то как тогда воздух от Земли не улетает? А если воздух притягивается к Земле (хотя тоже бред, как можно притянуть к себе то, что и ухватить толком нельзя), почему одновременно не притягивается на Землю Луна? И почему звёзды постоянно меняют места? И отчего они разноцветные, если кругом водород?!
Прелесть Иннокентия Сергеевича в том, что он может слушать меня часами. Поставь перед ним графинчик на четверть, и он может слушать сутками. И посмеётся, и погрустит, и уронит голову на руки, и встрепенётся, и подремлет, и вновь с хохотом вскочит, чтобы снова загрустить минут через десять, перед тем как в очередной раз упасть головой на руки. Я это, как у нас, астрономов, принято, называю цикл. Прекрасный собеседник на все случаи моей беспокойной жизни Иннокентий Сергеевич.
Выводы же мои такие.
1. Надо срочно отказываться от использования созвездий нашего полушария. Они надоели. Мы пялимся на них 40 тысяч лет, и что? Засаленную колоду Зодиака просто в руки брать неприятно. Залапана, перепутана, названия созвездий обрыдлы и ужасают. Телец, Водолей (что за Водолей?! Почему ему трудно жить с Весами? Бред же), эта ещё Дева, Рак, Козерог. Всё ведь очень неприятное. На одну деву – списком все страхи и ужасы: водолей, стрелец, рак, скорпион, козёл, лев, бык, что там ещё? Хищники, гады и чудовища. И вот под этими чудовищами хтонического уровня мы судьбы свои выстраиваем. Вот такие и судьбы, я вам скажу, получаются, если пялишься под Бараном, под Овном. Извините. «Живу под знаком Овна!» – «Поэтому не удивляйся, дружок, что так вот живёшь!» Если над башкой Рыбы, жаловаться на запахи в подъезде глуповато. Бык? Правильно не идёшь к гаражам! Скорпион? То-то и оно.
2. Надо переходить к использованию созвездий Южного полушария. Названия их креативны, новы, непривычны. Можно начать всем всё заново. Встряхнуться.
Нет там Полярной звезды, нет единственного яркого ориентира для множества, каждый назначает по ночам север в произвольном направлении. Мне это нравится. Или вот Фальшивый крест – это ведь красивое название. Феникс, Магелланово облако – здорово!
– Вы кто по знаку?
– Я – Магелланово облако!
– Большое или Малое?
– Большое!
Древнеримская поэзия
Иногда мне горько бывает.
Вот помру я, допустим, скончаюсь, смежу очи свои соколиные. Медали-ордена понесут впереди меня как засохшие печенья на тарелочках, толпы воющих, миллионы скорбящих, флаги не просто спустят, а ещё порвут и сжуют статусные граждане не ниже уровня замминистра. В знак траура авианосец самозатопится с экипажем.
Это только в первый день.
И вот лежу я померший и думаю: передал я многое своим деткам, умение тасовать, сдавать и в прорезку, и просто, ловкости обучил, лихости, умению выпрашивать хлеб у ювелирного магазина, передал гены и накопления. А вот страсть к древнеримской поэзии не передал. Как же им теперь будет тяжело-то, господи!
И улыбнусь тут. Так им и надо.
Толпа
Я умею управлять толпой. Своим тенором я останавливал в морозной степи бегущие батальоны. Но подопечная мне сегодня толпа – она какая-то удивительная. Складывается ощущение, что в моем ведении начинающая, неумелая, растерянная и травмированная в детстве злой учительницей толпа. Возможно, с моей толпой плохо обращались прежние её хозяева. Били, поди.
Просто невозможно управлять этой ордой. Она постоянно норовит выстроиться по росту, по весу в обратном порядке, по алфавиту или разбиться, ловко выкрикивая свои порядковые номера, по группам крови, по семейному стажу, по градусу масонской иерархии. Невозможно работать, вот что скажу. Хочешь видеть перед собой дикую, озлобленную людскую кашу, месиво страха и ярости, хищную пену пороков, бросить всю эту оболваненную биомассу в самоубийственную атаку, а вместо этого с балкона наблюдаешь перестроения стройных шеренг, добровольное выравнивание носков и трепетную отмашку флажками.
