Сэнди высадил Патрика у дома его матери, там,
где с детства в духовке всегда ждал прихода гостей румяный пирог. Миссис
Лэниган пригласила адвоката зайти, однако он понимал, что матери хочется побыть
с сыном наедине.
Да и сам он не виделся с женой и детьми уже
четыре дня.
Сэнди сел в машину. Голова шла кругом.
Глава 43
Патрик проснулся до рассвета в постели,
пустовавшей уже лет двадцать, в комнате, где не бывал половину этого отрезка
времени. Позади осталась совсем другая жизнь.
В новой – стены спальни стали ближе друг к
другу, потолок опустился. Изменилось и кое-что еще: куда-то пропали его старые,
привычные вещи, исчезли со стен яркие плакаты с блондинками в тесных
купальниках.
Родители почти не разговаривали друг с другом,
и сын превратил свою спальню в подобие святилища. Задолго до того момента,
когда Патрику исполнилось десять лет, он стал закрывать дверь на ключ. Отец и
мать появлялись в комнате лишь с его разрешения.
Миссис Лэниган возилась в кухне, по дому
плавал аромат поджаренного бекона. Несмотря на то что мать и сын легли поздно,
движимая желанием поговорить, поднялась она рано. Кто стал бы винить ее за это?
Патрик медленно и со вкусом потянулся.
Покрывавшая ожоги тонкая корочка местами потрескалась – еще одно небольшое
движение, и из-под нее засочилась кровь.
Патрик осторожно прикоснулся к ранам на груди,
ему жутко хотелось содрать струпья. Скрестив ноги, он забросил руки за голову и
улыбнулся: с жизнью в бегах покончено навсегда. Денило и Патрик сгинули,
мрачные тени за спиной ушли в безвозвратное прошлое. Стефано, Арициа, Боген и
прочие остались где-то далеко позади. Напрасными оказались все усилия ФБР и
Пэрриша спрятать его за решетку. Он свободен!
Сквозь шторы пробивался солнечный свет. Быстро
приняв душ, Патрик обработал ожоги мазью и приклеил пластырем свежие марлевые
салфетки.
Он уже успел пообещать матери внуков, которые
займут в ее сердце место Эшли Николь. Миссис Лэниган все еще мечтала увидеть
девочку. Про Еву Патрик рассказал множество удивительных вещей и добавил, что в
самом ближайшем будущем привезет ее в Новый Орлеан. О бракосочетании он
промолчал, однако не сомневался, что оно неизбежно.
Сидя во дворике, они ели хрустящие вафли с
жареным беконом и запивали их кофе. Старые улочки неторопливо пробуждались. Оба
решили проехаться на машине еще до того, как начнут подходить с поздравлениями
соседи. Патрику не терпелось вновь увидеть родной город, пусть даже и в краткой
прогулке за рулем.
В девять утра вместе с матерью он вошел в
большой универсальный магазин на канале, чтобы купить новые брюки, несколько
рубашек и кожаную сумку. В кафе “Дю Монд” они немного перекусили, а затем, чуть
позже, зашли в небольшой ресторан пообедать.
Около часа миссис Лэниган с сыном провели у
стойки в аэропорту, держась за руки и обмениваясь редкими фразами. Когда
объявили посадку, Патрик крепко обнял мать и пообещал каждый день звонить ей.
Она с грустной улыбкой ответила, что хочет как можно быстрее увидеть внуков.
Приземлившись в Атланте по своему законному
паспорту на имя Патрика Лэнигана, который Ева передала Сэнди, он поднялся на
борт самолета, вылетавшего в Ниццу.
Последний раз Патрик видел Еву месяц назад, в
Рио.
Тогда они не разлучались ни на минуту. Охота
уже вступила в решающую фазу, и Патрик знал об этом. Близилась развязка.
Обнявшись, они шагали по переполненным пляжам
Ипанемы и Леблона, не обращая внимания на беспечные и веселые голоса. Ужинали в
тихой и спокойной атмосфере любимых ресторанов “Антиквар” и “Антонио”, хотя
аппетита не было у обоих. Сидели за столиком, тихо беседуя. Долгие разговоры
нередко заканчивались слезами Евы.
В какой-то момент ей удалось убедить его
скрыться вновь, бежать куда-нибудь с ней, спрятаться в старом шотландском замке
или крошечной квартирке в Риме, там, куда не дотянутся ничьи руки. Но момент
этот быстро прошел: Патрик слишком устал спасаться бегством.
Ближе к вечеру они поднялись в вагончике
фуникулера на вершину горы Сахарная Голова – полюбоваться закатом.
От панорамы ночного Рио захватывало дух, но в
те минуты они были слишком полны переживаний, чтобы любоваться сказочно
красивым городом. Патрик крепко прижимал Еву к себе, стараясь защитить от
прохладного ветра, и говорил, что, когда все закончится, они обязательно
вернутся сюда, чтобы в последних лучах заходящего солнца строить планы на
будущее. Ева пыталась верить.
Попрощались они на углу, неподалеку от ее
дома. Поцеловав Еву в лоб, Патрик слился с толпой прохожих. Лучше оставить ее
плачущей здесь, чем устраивать рвущее душу прощание в аэропорту. Из города он
двинулся на запад, пересаживаясь с одного маленького самолетика на другой, и
прибыл в Понта-Пору, когда смеркалось. Отыскал на стоянке аэропорта свой
“фольксваген” и по тихим улочкам отправился на улицу Тирадентис в скромный,
незаметный домик, где, приведя в порядок вещи, принялся терпеливо ждать.
Еве он звонил каждый день между четырьмя и
шестью часами дня, каждый раз называя новое имя.
Потом звонки прекратились.
Они нашли его.
* * *
Воскресный поезд из Ниццы прибывал в Экс точно
по расписанию, через несколько минут после полудня. Патрик ступил на платформу,
окинул взглядом толпу встречавших.
Собственно говоря, он не рассчитывал увидеть
Еву, была лишь смутная надежда на это. С новой сумкой в руке, Патрик отыскал
таксиста, согласившегося на короткую поездку до расположенной в пригороде
виллы.
Номера она заказала на обоих: для Евы Миранды
и Патрика Лэнигана. Как приятно зайти с холода в теплое помещение, как
замечательно ощутить себя обыкновенным туристом, привыкшим обходиться без плаща
и кинжала, без чужих имен и фальшивых паспортов! Дама еще не приехала, известил
его служитель. Настроение упало. Он мечтал найти Еву в ее номере, в кружевном
белье, нетерпеливо ожидающей минуты их близости. Он уже чувствовал ее нежную
кожу.
– Когда был заказан номер? – со сдерживаемым
раздражением спросил Патрик.
– Вчера. Дама позвонила из Лондона и сказала,
что будет здесь утром. Пока мы не видели ее.
Он прошел к себе, принял душ, распаковал сумку
и по телефону попросил принести чай с пирожными. Представляя, как она постучит
в дверь и он затащит ее в номер, Патрик заснул.
