Поднявшись, Сэнди подошел к кровати, положил
руку на плечо друга.
– Что ты сказал им?
– Не знаю. Не могу вспомнить все. Меня
накачивали наркотиками. Кололи вот сюда, смотри. – Он поднял левую руку, чтобы
Сэнди увидел следы уколов.
Тот нащупал и повернул выключатель стоявшей на
столе лампы.
– О Боже!
– Спрашивали только о деньгах. Я терял
сознание, приходил в себя, и тогда они вновь включали ток. Боюсь, что о ней я
все же проговорился, Сэнди.
– О своем юристе?
– Да, о ней. Каким именем она назвалась?
– Лиа.
– Хорошо. Пусть будет Лиа. Я мог проболтаться
о ней.
Я почти уверен, что сделал это.
– Проболтаться кому, Патрик?
Он закрыл глаза; ноги его пронзила боль.
Осторожно перевернувшись, Патрик устроился на спине, опустив простыню до груди.
– Взгляни, Сэнди. – Он указал на пятна ожогов.
– Вот доказательства.
Сэнди склонился, чтобы посмотреть на ужасные
красные следы.
– Кто это сделал? – спросил он.
– Не знаю. Кто-то. В комнате их было много.
– Где это происходило?
Патрику стало жаль друга. Сэнди хотел узнать,
что случилось, но его интересовала не только пытка. Как и весь мир, Сэнди горел
желанием узнать детали похищения денег. История и на самом деле была
захватывающая, однако Патрик не был уверен, много ли он может рассказать.
Подробности автомобильной катастрофы
неизвестны никому. Однако своему другу и адвокату Патрик мог открыть то, как
его захватили и пытали. Он вновь натянул простыню повыше.
– Придвинь стул поближе и сядь, Сэнди. И
выключи свет – он меня раздражает.
Сэнди торопливо выполнил просьбу, усевшись как
можно ближе к постели.
– Вот что они со мной сделали, Сэнди, – сказал
Патрик в полумраке.
Он начал с Понта-Пору, с пробежки и машины, у
которой спустила шина…
В день похорон отца Эшли Николь исполнилось
ровно двадцать пять месяцев. Девочка была слишком маленькой, чтобы помнить
Патрика. Единственным мужчиной в доме был Лэнс, тот самый человек, которого она
всегда видела рядом с матерью. Время от времени Лэнс подвозил ее до школы.
Время от времени все они обедали дома, как настоящая семья.
После похорон Труди спрятала фотографии и
остальные свидетельства совместной жизни с Патриком. Имени отца Эшли Николь
никогда не слышала.
Однако по истечении трех дней, когда репортеры
толпились перед их домом, девочка начала задавать вопросы. Мать ее вела себя
как-то странно. Атмосфера сгустилась настолько, что даже шестилетний ребенок не
мог этого не заметить.
Дождавшись, пока Лэнс отправится к адвокату,
мать усадила девочку на постель.
Начала она с признания:
– Мы с Патриком были женаты четыре года, а
потом он совершил ужасную вещь.
– Какую? – широко раскрыв глаза, спросила
дочь.
– Он убил человека и подстроил все так, что
это выглядело как автокатастрофа, понимаешь, с пожаром в его машине. Сбив
пламя, полиция обнаружила тело и решила, что это останки Патрика. Так думали
все. Патрик исчез, сгорел в своем автомобиле. Я очень расстроилась, ведь он был
моим мужем, я любила его. Мы похоронили Патрика. А теперь, четыре года спустя,
вдруг выяснилось, что все это время он скрывался на другом полушарии. Он убежал
и спрятался.
– Почему?
– Потому что украл у своих друзей много денег
и хотел их оставить себе.
– Он убил человека и украл деньги?
– Да, моя маленькая. Патрик не самая приятная
личность.
– Очень жаль, что ты вышла за него замуж,
мамочка.
– Да. Но видишь ли, малышка, есть кое-что еще,
что ты должна понять. Ты родилась, когда мы с Патриком были женаты.
Следя за глазами дочери, Труди пыталась
понять, уяснила ли девочка смысл этих слов. Похоже, нет. Она стиснула крошечную
ладошку.
– Патрик – твой отец.
Эшли Николь подняла на мать непонимающий
взгляд:
– Но я не хочу, чтобы он был моим…
– Прости меня, малышка. Я собиралась рассказать
тебе обо всем, когда ты вырастешь, но Патрик может вот-вот вернуться сюда, и ты
должна знать правду.
– А Лэнс? Разве он не мой отец?
– Нет. С Лэнсом мы вместе живем, вот и все.
Труди никогда не позволяла дочери называть
Лэнса отцом. Да и сам Лэнс ни разу не проявил интереса к столь щепетильному
вопросу. Труди считала себя матерью-одиночкой. У Эшли Николь просто не было
отца, как и у многих других детей в наше время.
– С Лэнсом нас связывает долгая дружба. –
Продолжая говорить, Труди надеялась избежать сотни других вопросов.
– Долгая и очень тесная дружба. Конечно, он
любит тебя, но он не твой отец. Настоящий твой отец, к сожалению, Патрик. Но ты
об этом не беспокойся.
– А он хочет меня видеть?
– Не знаю, но приложу все силы, чтобы держать
его подальше от тебя. Он очень плохой человек, моя маленькая.
Он бросил тебя, когда тебе было всего два
годика. Украл деньги и убежал. О нас тогда он даже не подумал, как не думает и
сейчас. И если бы его не поймали, он никогда бы не вернулся назад. Больше мы
его не увидим. Поэтому не думай о Патрике и о том, что он может сделать.
Эшли Николь потянулась к матери. Труди нежно
обняла дочурку.
– Все будет хорошо, крошка, обещаю. Мне не хотелось
ничего говорить тебе, но из-за этих репортеров и болтовни по телевизору
пришлось.
– А что там делают эти люди?
– Не знаю. По мне бы, лучше они убрались.
– Чего они хотят?
– Сфотографировать тебя. И меня тоже. Чтобы
поместить потом снимки в газете, когда напишут что-нибудь новенькое про
Патрика.
– Значит, они пришли сюда из-за Патрика?
– Да, маленькая.
Глядя прямо в глаза матери, Эшли Николь
прошептала:
– Я ненавижу его.
