Пусто. След быстро остывал, и мы поняли, что
поиски отнимут еще очень много времени. Я встретился с Бенни Арициа, который
изъявил желание финансировать розыски. Затем состоялся разговор с людьми из
“Монарх-Сьерры” и “Нозерн кейс мьючуэл”, и они тоже выразили согласие. “Нозерн
кейс мьючуэл” только что выплатила два с половиной миллиона вдове Лэнигана.
Компания не могла обратиться в суд с иском о возвращении этих денег, поскольку
отсутствовали какие-либо доказательства того, что он жив. Нам было выделено
полмиллиона. С “Монарх-Сьеррой” получилось несколько сложнее: на то время они
ничего не платили, а должны были перевести четыре миллиона.
– “Монарх” выдал фирме страховку от
злоупотреблений сотрудников?
– Нечто подобное. Это было дополнение о
совершении преступления к обычному пункту об ошибках и упущениях персонала. Оно
обеспечивало фирме защиту от мошенничества или кражи, совершенных ее
работниками или партнерами. Так как Лэниган обокрал фирму, “Монарх-Сьерра” была
обязана платить, ограничиваясь максимальным размером в четыре миллиона
долларов.
– Однако ваш клиент, мистер Арициа, получил
свои деньги, так?
– Да. Он первым предъявил иск на потерянные
шестьдесят миллионов, хотя у фирмы уже не оставалось никаких активов. Тем не
менее было решено выплатить деньги из страхового полиса. Мы сели вместе и
подписали сделку. “Монарх-Сьерра” обещала отдать деньги, если мистер Арициа
даст слово потратить миллион на поиски Патрика Лэнигана. Арициа выразил готовность
сделать это при условии, что второй миллион выделит “Монарх-Сьерра”.
– Таким образом вы получили миллион от Арициа,
миллион от “Монарх-Сьерры” и полмиллиона от “Нозерн кейс мьючуэл”. Всего два с
половиной.
– Да, таково было первоначальное соглашение.
– А что юридическая фирма?
– Она предпочла не участвовать. По правде
говоря, и денег-то не было. Да и от шока партнеры Лэнигана никак не могли
оправиться. Но в самом начале они оказывали нам помощь другими способами.
– А все остальные заплатили?
– Да. Деньги поступили на банковский счет моей
конторы.
– Сколько осталось сейчас, после того как
поиски завершились?
– Почти ничего.
– Сколько вы потратили?
– Примерно три с половиной миллиона. Около
года назад фонд иссяк. Страховые компании в новых средствах отказали. Мистер
Арициа добавил пятьсот тысяч, а потом еще триста. В общей сложности он дал
миллион девятьсот.
Фактически эта сумма уже достигла двух миллионов
– после того как Бенни согласился потратиться еще и на поиски девчонки. Но в
ФБР об этом не знали.
– И как вы распорядились деньгами?
Стефано посмотрел в свои записи.
– Почти миллион ушел на зарплату сотрудникам,
разъезды и другие расходы, связанные с поисками. Миллион пятьсот тысяч – на
выплаты за информацию. Ровно миллион получила моя контора в качестве гонорара.
– Вам заплатили миллион долларов? – спросил
Уоррен, едва заметно повысив голос.
– Да. За четыре года.
– Расскажите о плате за информацию.
– Первым делом мы установили фонд
вознаграждения за любую информацию об исчезновении Патрика Лэнигана.
Ваши люди знали об этом, но считали, что фонд
учредила его фирма. Мы же просто пошли туда и убедили Чарлза Богена объявить о
выплате вознаграждения за информацию.
Он обратился в газеты и пообещал для начала
пятьдесят тысяч. Суть нашей договоренности сводилась к тому, что Боген даст нам
знать, если кто-нибудь к ним обратится.
– ФБР об этом ничего не известно.
– Нет, ФБР знало о вознаграждении и не
возражало.
Однако наши условия с Богеном оставались в
тайне. Мы хотели первыми получить доступ к любой информации. Речь шла не о
недоверии ФБР, мы просто рассчитывали отыскать Лэнигана и деньги сами.
– Сколько людей было занято поисками на тот
момент?
– Около десятка.
– Где находились лично вы?
– Здесь. Но в Билокси наведывался по меньшей
мере раз в неделю.
– В ФБР знали о том, что вы делаете?
– Нет. Насколько мне известно, до прошлой
недели ФБР даже не подозревало о нашем участии.
В лежавшей перед Уорреном папке это наверняка
было зафиксировано.
– Продолжайте.
– Второй, третий, четвертый месяц мы не
получали ничего нового. Сумму вознаграждения подняли сначала до семидесяти пяти
тысяч, потом до сотни. Боген разругался из-за этого со всеми своими
тупоголовыми коллегами. В августе девяносто второго ему позвонил юрист из
Нового Орлеана и заявил, что его клиенту кое-что известно об исчезновении
Лэнигана. Прозвучало это вполне убедительно, и мы отправились в Новый Орлеан,
чтобы встретиться с ним.
– Как его звали?
– Рауль Лозьер.
– Вы виделись с ним?
– Да, на Лойола-стрит.
– Кто еще из вашей конторы присутствовал?
Стефано бросил взгляд на своего адвоката и
объяснил:
– Наш бизнес построен на конфиденциальности.
Мне не хотелось бы называть имен моих коллег.
– Он не обязан делать это, – подал голос
адвокат, и вопрос был снят.
– Отлично. Продолжайте.
– Лозьер оказался человеком серьезным,
воспитанным и заслуживающим доверия. Он был хорошо подготовлен к разговору, а
об исчезновении Патрика Лэнигана и денег знал, похоже, абсолютно все. У него
имелась папка, полная газетных вырезок, все пронумеровано, указаны даты. Он
вручил нам четырехстраничный документ, где излагалось то, что было известно его
клиенту.
– Перескажите вкратце. Потом я прочту его.
– Само собой, – кивнул Стефано. – Клиентом
оказалась молодая женщина по имени Эрин, учившаяся в медицинском колледже в
Тулейне. Она не так давно развелась и, чтобы свести концы с концами, работала
по вечерам в большом книжном магазине крупного торгового центра. Примерно в
январе девяносто второго она обратила внимание на покупателя, задержавшегося у
секции книг по туризму и иностранным языкам, – крепко сложенного, с черной
седоватой бородкой и несколько нервного. Одет он был в костюм. Времени почти
девять вечера, зал практически пуст.
