Газеты использовали этот снимок, когда
поместили сообщение о его смерти. Во-первых, это была его последняя фотография,
а во-вторых, Патрик сам отослал экземпляр проспекта в местную газету – вдруг
фирма захочет разместить на ее страницах рекламу. Господи, они еще смеялись над
этим у Мэри Мэхони, когда он прикреплял увеличенную копию снимка к стене
конференц-зала. А Боген, Витрано, Рэпли и Хаварек в своих мрачно-синих костюмах
и с серьезными улыбками на лицах!
Патрик же в это время готовился убыть в
неизвестные дали.
Позже, уже после того как Лэниган оставил их,
собравшиеся у Мэри Мэхони частенько поднимали тосты в его честь, гадая, где он
может быть. Они желали Патрику всяческого добра и размышляли о его деньгах.
Время шло, постепенно проходило потрясение, вызванное исчезновением друга и
собутыльника. Однажды собравшиеся в баре серьезно поспорили о жизни и поступках
Патрика, что и положило конец их встречам. Месяцы сменялись годами. Патрика
Лэнигана уже почти не рассчитывали найти.
* * *
И все же Карлу было трудно в это поверить.
Зайдя в кабину лифта, он в одиночестве поднялся на третий этаж.
Интересно, а сам он когда-нибудь рассчитывал
увидеть Патрика вновь? Загадки, загадки. Еще один трудный день в суде, и он
начнет представлять Лэнигана в окружении прекрасных девушек где-нибудь на
залитом солнцем песке. Еще один год без повышения в окладе, и он примется
размышлять о судьбе девяноста миллионов. Пройдет слух о том, что фирма Богена
переходит в другие руки, и он станет укорять Патрика за ее разорение. Нет, нет,
правда заключалась в том, что Карл думал о Патрике по той или иной причине
каждый день, начиная с того самого, как он исчез.
Ни сестер, ни других пациентов в коридоре не
было. У двери в палату стояли двое помощников шерифа.
– Добрый вечер, судья, – сказал один.
Ответив на приветствие, Карл Хаски вошел в
слабо освещенную палату.
Глава 23
Патрик сидел на постели и смотрел телевизор.
Он был без майки. Жалюзи на окнах опущены,
темноту в палате разгонял тусклый свет настольной лампы.
– Садись-ка сюда. – Он указал Карлу на изножье
кровати.
Выждав, пока пришедший рассмотрит ожоги на
груди, Патрик проворно натянул спортивную майку и скрылся под простыней.
– Спасибо за то, что пришел, – сказал он и
выключил телевизор.
В палате стало еще темнее.
– Ожоги у тебя серьезные, Патрик. – Карл сел
как можно дальше от него.
Патрик подтянул колени к груди. И под
простыней он выглядел ужасающе худым.
– Было хуже, – сказал он, обхватывая колени
руками. – Док говорит, что заживают они неплохо. Но пока мне придется здесь
остаться.
– С этим нет никаких проблем, Патрик. Никто и
не требует твоего перевода в тюрьму.
– Пока. Уверен, очень скоро положение
изменится.
– Брось, Патрик. Решение принимать буду я.
На лице Лэнигана отразилось облегчение.
– Спасибо, Карл. Ты знаешь, что в окружной
тюрьме мне не выжить.
– А как насчет Парчмэна? Там в сотню раз хуже.
Повисло долгое молчание, и Карл пожалел о
сказанном.
Его слова оказались слишком жестокими.
– Прости. Само как-то вырвалось.
– В Парчмэн я не поеду. Лучше покончить с
жизнью.
– Понимаю. Давай поговорим о чем-нибудь
другом.
– Ты не сможешь довести мое дело до конца,
так?
– Да. Не смогу. Буду вынужден ретироваться.
– Когда?
– Довольно скоро.
– Кого назначат вместо тебя?
– Трассела или Лэнкса. Вероятно, Трассела.
Карл не сводил с Патрика внимательного
взгляда. Выдерживать его Лэнигану удавалось с трудом. Судья ждал знакомого
блеска в глазах Патрика, за которым последовали бы усмешка и хохот – как
бывало, когда тот рассказывал о своих эскападах. “Ну же, Патрик, – хотелось
сказать ему, – давай выкладывай, что там с тобой случилось!”
Однако глаза Патрика оставались озабоченными.
Он стал другим. И все же Карл решил, что должен попробовать.
– Откуда у тебя такой подбородок?
– Купил в Рио.
– А нос?
– То же самое, там же и в то же время.
Нравится?
– Красиво.
– В Рио все это можно сделать, не выходя из
машины.
– Я слышал, там отличные пляжи.
– Не правдоподобно отличные.
– Ты встречался с девушками?
– Была парочка.
На темы секса Патрик никогда особенно не любил
говорить. Смотреть на красивую женщину ему доставляло удовольствие, однако,
насколько Карл знал, на протяжении жизни с Труди Патрик оставался верен ей.
Как-то раз на охоте они обменялись впечатлениями о женах. Патрик признал тогда,
что удовлетворить Труди далеко не так просто.
Опять повисла долгая пауза. Карл понял, что
Патрик не очень расположен говорить. В молчании прошла минута, вторая. Карл не
испытывал сожаления от того, что пришел, напротив, он был рад видеть друга.
– Послушай, Патрик, я не буду участвовать в
твоем деле и здесь нахожусь не как судья. Адвокатом твоим я тоже не являюсь. Я
– твой друг. Можешь говорить.
Протянув руку, Лэниган взял пакет
апельсинового сока.
– Не хочешь?
– Нет.
Он сделал небольшой глоток и поставил пакет на
стол.
– Романтично, а? Я имею в виду мечту пропасть,
раствориться в ночи. Представляешь, восходит солнце, а ты уже кто-то другой.
Все твои проблемы остались далеко позади: усталость после рабочего дня,
развалившаяся семейная жизнь, мечты о богатстве. Ты ведь тоже мечтаешь об этом,
Карл?
– В какой-то мере об этом мечтает каждый.
Долго ты все планировал?
– Долго. У меня были серьезные сомнения в том,
что ребенок мой. Я решил…
– Извини?
