Постучав в дверь, на пороге появилась сестра.
– Доброе утро, Патрик, – прощебетала она,
ставя на стол поднос. – Время завтракать. Как прошла ночь?
– Великолепно. А у вас?
– Чудесно. Принести еще что-нибудь?
– Нет. Спасибо.
– Только скажите. – Сестра вышла.
Заведенный в госпитале порядок почти не менялся.
Изнемогая от тоски, Патрик тем не менее отдавал себе отчет в том, что ситуация
могла быть значительно хуже: завтрак в тюрьме округа Гаррисон просунули бы в
камеру на алюминиевом подносе в узкую щель решетчатой двери, и есть его
пришлось бы в обществе ежедневно сменявшихся сожителей.
Взяв чашку кофе, Патрик пошел в свой деловой
уголок, включил лампу и посмотрел на сложенные в стопку папки.
Он находился в Билокси уже неделю. Та, другая,
жизнь закончилась тринадцать дней назад на узкой и пыльной дороге, за тысячи
километров отсюда. Ему снова захотелось стать Денило, сеньором Силвой, живущим
тихой и спокойной жизнью в простом домике, где приходящая служанка говорила на
мелодичном португальском с тягучими индейскими интонациями. Как не хватало ему
длительных прогулок по согретым солнцем улочкам Понта-Пору, изнурительных
пробежек в окрестностях городка! Не хватало и бесед с сидевшими в тени деревьев
за чаем пожилыми мужчинами, с готовностью вступавшими в разговор с каждым, у
кого было время остановиться на несколько минут. Он соскучился даже по шумной
суете небольшого рынка.
Он тосковал по Бразилии, ставшей для него
домом, по ее бескрайним просторам, красоте и удивительным контрастам, по
наполненным бурной жизнью городам и забытым Богом крошечным селениям, по ее
открытым и радушным людям. У него болела душа из-за Евы, он вспоминал ее нежные
прикосновения, добрую улыбку, полное неги тело и удивительно страстную натуру.
Жить без Евы он не сможет.
Почему у человека всего одна жизнь? Где
записано, что невозможно все начать сначала? И еще раз сначала? Патрик умер, а
Денило стал пленником.
Он пережил смерть первого и поимку второго.
Разве нет возможности спастись вновь? Ведь должна же быть и третья жизнь – без
боли и мрачных теней, сопровождавших его всегда. Это будет действительно
идеальная жизнь с Евой.
Они поселятся где угодно – там, где можно не
расставаться, где они станут недостижимыми для теней прошлого. Поселятся в
прекрасном доме и заведут детишек.
Ева – сильная женщина, но и у нее, как у
каждого, силы могут иссякнуть. Она любит отца, и дом всегда был для нее
магнитом. Все истинные бразильцы боготворят города, в которых живут, считают,
что их создал Творец специально для них.
Это из-за него ей сейчас грозит опасность –
как же может он не защитить ее?
Получится ли? Или удача отвернулась навсегда?
На предложение встретиться в восемь Каттер
ответил согласием лишь потому, что мистер Макдермотт сообщил, что дело не
терпит отлагательства. Здание ФБР с трудом пробуждалось к жизни жалкой кучкой
чиновников, прибывших в немыслимо ранний час. Обычно это происходило в девять.
Каттер не позволил себе грубости, хотя его
поведение вряд ли можно было назвать гостеприимным. Если что-то и могло
доставить ему удовольствие в это неурочное время, то никак не разговор с
самоуверенным адвокатом. Разлив по пластиковым стаканчикам кофе, он ленивым
движением освободил место на небольшом столе.
Сэнди начал с вежливой благодарности за
предоставленную возможность встретиться, и Каттер невольно смягчился.
– Вы не помните о телефонном звонке в ваш
кабинет тринадцать дней назад? – спросил Сэнди. – Звонила дама из Бразилии.
– Конечно, помню.
– Я виделся с ней несколько раз. Она – юрист
Патрика Лэнигана.
– И сейчас находится здесь?
– Неподалеку. – Сэнди подул на горячий кофе и,
сделав осторожный глоток, кратко изложил большую часть того, что ему было
известно о Лиа, причем умудрился ни разу не назвать ее имени, а затем
поинтересовался ходом дела Стефано.
Каттер посерьезнел. Черкнув дешевой ручкой
пару строк в блокноте, он попытался уточнить позиции:
– Откуда вам стало известно о Стефано?
– Моя коллега, дама из Бразилии, знает о нем
всё. Ведь это она назвала вам его имя.
– А как она узнала о его существовании?
– Долгая и запутанная история, для меня, к
сожалению, почти темная.
– Тогда к чему упоминать о ней?
– Видите ли, Стефано по-прежнему не оставил
мысли добраться до моего клиента, и мне хочется положить этому конец.
Ручка Каттера снова заскользила по бумаге, он
отхлебнул из дымящейся чашки. Перед глазами медленно вырисовывалась сложная
схема: кто – кому – когда – что сказал.
То, о чем сообщал в Вашингтоне Стефано, было
известно ему почти дословно, однако остались и пробелы. Ясно одно: Стефано
обязался прекратить охоту.
– С чего вы это взяли?
– Его люди в Бразилии похитили отца этой дамы.
Каттер невольно приоткрыл рот, взгляд его
устремился в потолок. Через несколько секунд он спросил:
– Не может ли эта дама-юрист располагать
информацией о деньгах?
– Такая вероятность существует.
Все встало на свои места.
Сэнди между тем продолжал:
– Похищение отца преследует целью заманить ее
в Бразилию, где она будет схвачена и подвергнута пыткам так же, как и Патрик.
Все упирается в деньги.
– Когда произошло это похищение?
– Вчера.
Ассистент Сэнди выудил сообщение из Интернета
всего два часа назад – коротенькую заметку с шестой страницы “О Глобо”,
ежедневной городской газеты Рио-де-Жанейро.
Приводилось и имя жертвы – Паоло Миранда.
Сэнди до сих пор не задумывался о настоящем имени той, которую знал как Лиа,
так что можно было смело исходить из того, что ФБР очень скоро установит ее
личность. Собственно говоря, Сэнди не видел большого греха в том, чтобы назвать
ее имя, – беда заключалась в том, что он не знал его сам.
– Но тут мы мало что можем сделать.
– Неужели? За всем этим стоит Стефано.
Надавите на него. Скажите, что моя коллега не собирается лезть в расставленные
сети, что она обратится к бразильским властям и укажет им на него, Джека
Стефано.
