– У нас давно выписан ордер на его арест.
Лэниган – наш человек.
Стефано снова пожал плечами, уже более
небрежно, как бы говоря: “Ну и что?”
– Он нам нужен. И побыстрее.
– Ничем не могу помочь.
– Ложь! – рявкнул первый агент.
Фэбээровцы придвинулись к столу вплотную.
Инициативу взял на себя второй:
– Наши люди находятся в вестибюле, на улице
вокруг здания и рядом с вашим домом в Фоллз-Черч. Мы будем следить за каждым
вашим шагом с этой минуты и до того момента, пока Лэниган не окажется у нас.
– Вот и прекрасно. А теперь можете идти.
– Не вздумайте причинить ему хоть какой-нибудь
вред, ясно? Если с парнем что-то случится, ваша задница окажется на очень
горячей сковороде.
После того как они вышли, Стефано запер дверь
на ключ.
Окон в кабинете не было. Он подошел к карте.
На просторах Бразилии горели три красные точки. В полном недоумении Стефано
покачал головой.
Сколько денег и времени потрачено на то, чтобы
замести следы!
В определенных кругах фирма Стефано
пользовалась репутацией весьма ловкой конторы, где берут деньги и с легкостью
уходят с ними от клиента в тень, точнее говоря, в туман. Никогда прежде такого
прокола у Джека не было.
Никто и представления не имел о том, за кем
Стефано охотился.
Глава 3
Еще одна инъекция, чтобы привести Патрика в
себя. Тут же другая, обостряющая чувствительность нервных окончаний.
С громким звуком распахнулась дверь, и комнату
залил яркий свет. Послышались голоса мужчин, сотрясавших, как казалось Патрику,
своей тяжелой поступью пол. Гай отдавал приказы, кто-то повторял их
по-португальски.
Лэниган открыл и тут же закрыл глаза. Затем
под действием впрыснутого возбуждающего препарата веки его вновь поднялись. Над
ним склонялись какие-то люди, по телу шарили чьи-то руки. Прикрывавший его
последний клочок ткани был без излишних церемоний сорван. Став абсолютно голым,
Патрик остро ощутил свою беззащитность. Зажужжала электробритва, удаляя волосы
с груди, паха, бедер и икр. Его лицо с прикушенными губами исказила гримаса,
хотя боль еще не пришла.
Приблизился Гай. Руки он держал за спиной, его
внимательные глаза замечали каждую мелочь.
Патрик даже не сделал попытки издать хоть
звук, но для пущей уверенности протянувшаяся откуда-то сбоку рука залепила его
рот куском широкой серебристой изоляционной ленты. Острыми холодными зубцами в
кожу на выбритых участках впились электроды, и до слуха донеслось произнесенное
кем-то слово “ток”. Той же серебристой лентой прикрепили и электроды. По
подсчетам Патрика, не менее восьми. Может, девять. Нервы его были на пределе.
Провалившись на мгновение в темноту, он продолжал ощущать прикосновения чужих
пальцев. Липкая лента неприятно стягивала кожу.
Двое или трое человек возились в углу с
каким-то невидимым Патрику аппаратом. Тянувшиеся от него разноцветные провода
опутали его тело, как электрическая гирлянда новогоднюю елку.
“Но ведь они не собираются убивать меня”, –
твердил себе Патрик, хотя знал, что очень скоро смерть покажется ему бесконечно
желанной. За последние четыре года он представлял себе эту не правдоподобно
чудовищную картину тысячи раз. Он молил Господа, чтобы стремительно
надвигавшаяся расплата миновала его, зная, что рано или поздно его найдут. Он
постоянно чувствовал незримое присутствие чьих-то теней, людей, следящих за
ним, покупавших у продажных чиновников информацию о нем, не оставлявших неперевернутым
ни один камень.
Он всегда знал, что его ждет. Ева была слишком
наивной.
Патрик прикрыл глаза, стараясь дышать как
можно ровнее, пытаясь контролировать внезапно нахлынувшие мысли, готовя себя к
тому, что предстояло вынести. От последнего укола бешено подскочил пульс, кожа
зудела.
“Я не знаю, где деньги. Мне ничего не известно
о том, где они могут быть!” Еще немного – и он начнет декламировать эти фразы,
запоет их. Слава Создателю, что рот залеплен отвратительной изоляцией. “Я не
знаю, где находятся деньги”.
Он звонил Еве каждый день, между четырьмя и
шестью вечера. Каждый день. Семь раз в неделю. Никаких исключений, кроме тех,
что были оговорены заранее. В глубине души Патрик, несмотря на смятение,
понимал: Ева уже переместила деньги, теперь они надежно спрятаны, разбросаны по
всему миру. Он и в самом деле не знал, где именно.
Но захотят ли они поверить ему?
Вновь хлопнула дверь, из комнаты вышли двое.
Суета вокруг его фанерного ложа понемногу стихла. В полной тишине Патрик
раскрыл глаза. Висевшая над головой капельница исчезла. Вместо нее он увидел
лицо склонившегося к кровати Гая. Мягким движением тот освободил левый угол рта
Патрика от ленты, чтобы дать своей жертве возможность говорить, если у пленника
вдруг возникнет такое желание.
– Спасибо, – поблагодарил Лэниган.
Зашедший с левой стороны бразилец в белом
халате – врач? – вонзил в руку Патрика иглу шприца, длинный цилиндрик которого
наполняла на этот раз всего лишь подкрашенная вода, – но откуда об этом знать
их пациенту?
– Где деньги, Патрик? – задал первый вопрос
Гай.
– У меня нет никаких денег.
От жесткой фанеры противно ныл затылок. Черный
скотч на лбу жег кожу. В полной неподвижности Лэниган провел уже несколько
часов.
– И все-таки ты скажешь, Патрик, обещаю тебе.
Можешь сделать это сейчас либо часов через десять, когда превратишься в
полутруп. Выбирай, что тебя больше устроит.
– Я вовсе не горю желанием отправиться на тот
свет, о`кей?
В глазах его плясал страх.
“Но ведь они не убьют меня, нет!”
Откуда-то сбоку Гай достал и поднес к лицу
Патрика небольшую омерзительную в своей простоте вещицу. Она оказалась не чем
иным, как миниатюрным, поблескивавшим хромом рубильником с покрытой черной
резиной рукоятью. Рубильник крепился на аккуратной квадратной коробочке, от
которой отходили два тонких проводка.
– Взгляни-ка, – предложил Гай таким тоном,
будто у Патрика был выбор. – Когда я поднимаю рукоятку, цепь размыкается. – Гай
осторожно сжал резиновый наконечник большим и указательным пальцами и плавно повел
вниз. – Но когда она опускается и касается крошечных контактов в коробочке, по
проводам начинает бежать ток, который очень быстро достигнет электродов на
твоей коже.
