– Нет. Но я был готов к самому худшему, Карл.
Если бы у Данлэпа возникли малейшие подозрения, я свалил бы его кулаком на пол,
рванул из банка, сел в такси и помчался в аэропорт. В бумажнике у меня лежали
билеты на три различных рейса.
– И куда бы ты отправился?
– Не забывай, в тот момент я еще считался
трупом.
Наверное, в Бразилию. Устроился бы куда-нибудь
барменом и провел остаток дней на пляже. Оглядываясь назад, могу сказать, что
без денег мне было бы даже лучше. Но раз они стали моими, значит, за ними
должна была начаться охота. Поэтому я сейчас здесь. Но все сложилось, как я
планировал. Данлэп задал вполне разумные вопросы, и мои ответы полностью
удовлетворили его. Он подтвердил получение денег, и я тут же распорядился
перевести их на Мальту.
– Всю сумму?”?
– Почти. Узнав, что деньги вот-вот уйдут
из-под его власти, Данлэп на мгновение заколебался, а я едва не проглотил язык
от волнения. Он начал мямлить что-то о полагающемся гонораре за услуги, и я
заставил себя спросить, о какой сумме идет речь. Залившись румянцем и опустив
глаза, Данлэп сказал, что пятидесяти тысяч будет достаточно. Я тут же
согласился. Пятьдесят тысяч долларов остались на счете и были позже переведены
Данлэпу. Банк находится в деловой части Нассо…
– Находился. Через шесть месяцев после твоего
ограбления он рухнул.
– Да-Да. Я что-то слышал об этом. Очень жаль.
Выйдя из дверей, я почувствовал бешеное желание пуститься через улицу
вприпрыжку. Мне хотелось орать и размахивать руками, но я каким-то чудом
сдержался. Остановив первое же такси, сказал водителю, что опаздываю в
аэропорт. Он газанул. Самолет в Атланту вылетал через час, в Майами – через
полтора. На нью-йоркский рейс как раз шла посадка, поэтому я прилетел в Ла
Гуардиа.
– С девяноста миллионами долларов.
– Минус пятьдесят тысяч для старины Данлэпа.
Это был самый долгий полет в моей жизни, Карл. Я выпил на борту три мартини, но
все равно представлял собой клубок нервов. Закрывал глаза и видел встречающих
меня копов с автоматами наперевес. Я прямо-таки чувствовал, что Данлэп
заподозрил что-то, позвонил в фирму и моим партнерам удалось вычислить мой
рейс. Ужасно хотелось сорваться с места и броситься из самолета вон. Мы
приземлились, подрулили к зданию аэровокзала, и я спустился по трапу. Вхожу в
терминал, и мне в глаза бьет фотовспышка. Ну, думаю, вот оно! Взяли. Оказалось,
какой-то ребенок забавлялся своим “Кодаком”. Я опрометью побежал в туалет и
просидел там целых двадцать минут. Дорожная сумка со всеми пожитками стояла на
кафельном полу.
– И с девяноста миллионами.
– Ода.
– Как деньги очутились в Панаме?
– Откуда ты знаешь про Панаму?
– Я – судья, Патрик. Иногда обмениваюсь
фразой-другой с полисменами, город ведь у нас небольшой.
– Из Нассо я передал инструкцию на Мальту, и
оттуда деньги быстренько перевели в Панаму.
– Ты стал настоящим волшебником по части
прятать свои сокровища.
– Для этого потребовалась небольшая
исследовательская работа. Я готовился целый год. Скажи, Карл, а когда ты
услышал о том, что деньги пропали?
Хаски расхохотался и, подняв руки, сцепил их
за головой.
– Видишь ли, твои приятели в фирме не
приложили никаких усилий, чтобы все прошло тихо.
– Я поражен.
– В действительности же весь город знал, что
они вот-вот превратятся в крезов. Так секретничать и так бешено кидаться
деньгами! Хаварек приобрел самый большой и самый черный из “мерседесов”, какой
я когда-либо видел.
Личный архитектор Витрано заканчивал проект
его нового дома – тысяча триста квадратных метров. Рэпли подписал контракт на
покупку двадцатипятиметровой яхты – сказал, что подумывает о выходе на пенсию.
Несколько раз до меня доносились обрывки их разговоров. Гонорар в тридцать
миллионов довольно трудно спрятать в наших местах, но твои бывшие партнеры даже
не пытались этого сделать. Им хотелось, чтобы люди знали об их успехе.
– Спесивые недоумки.
– Ты нанес свой удар в четверг, так?
– Да, двадцать шестого марта.
– На следующий день у меня было назначено
рассмотрение гражданского иска, и тут позвонили из твоей фирмы.
Сообщили, что у партнеров возникли проблемы:
исчезли деньги. Все сразу. Кто-то за океаном наложил на них лапу.
– А мое имя упоминалось?
– Не сразу, хотя много времени для этого тоже
не потребовалось. Прошел слух, что камеры наблюдения в банке засекли кого-то,
отдаленно похожего на тебя. Припомнили сомнительные моменты твоей гибели, и
слух распространился по всему городу.
– Ты поверил, что это сделал я?
– Сначала я был слишком изумлен, чтобы чему-то
верить, как, собственно, и все остальные. Мы же похоронили тебя, отправили на
вечный покой, прочитали молитвы. Но с течением времени из разрозненных
фрагментов головоломки начала складываться целая картина. Новое завещание,
страховой полис, тело, которое кремировали, – люди стали что-то подозревать.
Потом выяснилось, что все кабинеты фирмы напичканы “жучками”. Повсюду шныряли
агенты ФБР, задавали вопросы. Через неделю уже почти никто не сомневался в том,
чьих рук это дело.
– Ты не испытывал чувство гордости за меня?
– Я бы не сказал, что гордился тобой.
Удивлялся – да.
Был ошеломлен. В конце концов, ведь чье-то
мертвое тело мы же похоронили. А потом все это меня заинтриговало.
– И ни намека на восхищение?
– Такого я не припомню, Патрик. Нет. Для того
чтобы ты смог украсть деньги, понадобилась смерть невинного человека. К тому же
ты оставил здесь свою жену и дочь.
– Жена была только рада, а дочь не моя.
– Тогда я этого не знал. Да и никто не знал.
Нет, не думаю, чтобы тобой у нас восхищались.
– А что мои коллеги в фирме?
– Их не видели месяцами. Арициа предъявил им
иск, а потом так же поступили и многие другие. Фирма допустила значительный
перерасход средств и оказалась банкротом.
Начались разводы, спиртное – словом, что-то
ужасное. Классический пример самоуничтожения.
Патрик забрался под одеяло и осторожно
подогнул колени. Услышанное вызвало у него злорадную усмешку. Судья встал,
подошел к окну.
