Внезапно до Маста дошло, что встреча была в
его интересах. Решение пойти на сделку с Лэниганом принималось людьми, более
могущественными, чем Спролинг и Джейнс. Вышло же в конце концов так, что все
они поставили своей целью не дать в обиду его – федерального прокурора огромной
территории.
Перспектива обвинения и привлечения к суду
сенатора таила в себе такой потенциал возможностей, что на душе Маста мгновенно
потеплело. Он уже видел, как в переполненном зале суда прокручивает
магнитофонные записи Лэнигана, каждое слово ловят присяжные и публика.
– Так мы заключаем сделку? – спросил Маст и
пожал плечами, будто ему не было до этого никакого дела.
– Да, – ответил Спролинг. – Думать тут не о
чем. Мы правы, потому что деньги вернутся в казну, Патрик надолго сядет за
решетку, а в наших руках останется дичь покрупнее.
– И президент хочет того же, – заметил Маст и
улыбнулся, оказавшись в одиночестве.
– Этого я не говорил, – возразил Спролинг. – С
президентом данную тему я не обсуждал. Мой босс беседовал с кем-то из его людей
– вот все, что мне известно.
Приоткрыв дверь, Джейнс пригласил из коридора
Пэрриша. На то, чтобы со всех сторон рассмотреть предложенную Лэниганом сделку
и каждый ее аспект в отдельности, ушло не менее часа. Женщина-юрист могла выйти
на свободу немедленно. Патрик должен был выплатить и проценты по всей сумме,
решили они. А что насчет предъявленного ФБР иска? Джейнс пометил несколько
пунктов, которые требовали уточнения с Сэнди.
В Майами Марк Берк лично доставил Еве
долгожданное известие о том, что ее отец выпущен на свободу. Никакого вреда ему
не причинили. Относились, скорее, хорошо.
Еще Берк сказал, что при удачном стечении
обстоятельств через день-другой отпустят и Еву.
Глава 34
С невозмутимо-строгими лицами они вернулись в
“Камиллу” и расселись на прежних местах. Большинство оставили свои пиджаки
двумя этажами ниже. Им предстояло закатать рукава и ослабить узлы галстуков,
как принято в тех случаях, когда впереди большой и тяжкий труд. Сэнди засек
время – отсутствовали они более полутора часов. Слово взял Спролинг.
– Что касается денег… – начал он, и Сэнди
понял: сделка будет заключена, необходимо только уточнить детали. – Какую сумму
намерен вернуть ваш клиент?
– Всю.
– Целиком?
– Все девяносто миллионов.
– А как насчет процентов?
– Кого интересуют проценты?
– Нас.
– С чего это вдруг?
– Это было бы справедливо.
– По отношению к кому?
– М-м… к налогоплательщикам.
– Бросьте. – Сэнди едва не расхохотался. – Вы,
парни, работаете на федеральное правительство. С каких пор вас стали тревожить
проблемы налогоплательщиков?
– Обычное явление для дел, связанных с кражами
и мошенничеством, – подал голос Морис Маст.
– И сколько же составляет ваш процент? –
поинтересовался Сэнди.
– В таких случаях, как правило, назначают
девять процентов. Думаю, это будет честно.
– Вы так думаете? А сколько платит налоговая
служба, когда устанавливает, что я внес большую, чем полагается, сумму, и хочет
вернуть мне мои деньги? – Все молчали. – Шесть процентов. Государство отдает
мне шесть паршивых процентов!
Для Сэнди в происходящем не было никаких
неожиданностей. Такие вопросы он предвидел и ответы на них подготовил заранее.
Ему доставляло наслаждение смотреть, как его гости пытаются сохранить лицо.
– То есть вы предлагаете нам шесть процентов?
– медленно спросил Спролинг, тщательно подбирая слова.
– Нет, конечно. Деньги – у нас, нам и
определять, сколько мы будем платить. Этому же принципу следует и
правительство. Полагаю, деньги все равно уплывут в черную дыру Пентагона.
– Диктовать условия их расходования мы не
можем… – сказал Джейнс, уставший от препирательств.
– Вот какой представляется проблема нам, –
перебил его Сэнди. – Деньги были бы потеряны. Они предназначались мошеннику,
который бы тут же с ними и сгинул. Мой клиент предотвратил это. Он сохранил всю
сумму и хочет вернуть ее.
– А мы должны выдать ему награду? – спросил
Джейнс.
– Нет. Всего лишь отказаться от процентов.
– Нам требуется согласовать это с Вашингтоном,
– заметил Спролинг. – Дайте нам что-нибудь конкретное, над чем можно работать.
– Мы заплатим половину того, что возвращает
назад налоговая служба, и ни цента больше.
– Обсужу это с генеральным прокурором.
Остается надеяться, что у него хорошее настроение.
– Передайте ему привет, – бросил Сэнди.
– Три процента, так? – приподнял голову от
блокнота Джейнс.
– Так. С двадцать шестого марта девяносто
второго года по первое ноября девяносто шестого. Всего выходит сто тринадцать
миллионов с какой-то мелочью, на которую можно не обращать внимания. Ровным
счетом сто тринадцать миллионов.
Цифра ласкала слух правительственных
чиновников. Каждый записал ее в свой блокнот. Выглядела она грандиозной.
У кого повернется язык оспаривать сделку,
вернувшую налогоплательщикам такие деньги?
Подобная щедрость могла означать лишь одно:
украденные девяносто миллионов долларов Патрик успешно куда-то вложил. Люди
Спролинга уже занимались предварительными подсчетами. Если Лэниган поместил
деньги в банк под, к примеру, восемь процентов годовых, то сумма выросла до ста
тридцати одного миллиона. Десять процентов – это сто сорок четыре миллиона.
Свободных от налогообложения, естественно. Много потратить Патрик не мог, так
что в конечном итоге он останется весьма состоятельным человеком.
– Нам внушает некоторое беспокойство также и
судебный иск, который вы предъявили ФБР от имени мистера Лэнигана, – сказал
Спролинг.
– В ответ на небольшую услугу со стороны
мистера Джейнса он будет аннулирован. Эту не слишком важную деталь можно
обсудить позже.
– Отлично. Пойдем дальше. Когда ваш клиент
будет готов дать показания большому жюри?
– Когда потребуется. Физически он в состоянии
сделать это в любое время.
– Мы не намерены откладывать дело в долгий
ящик.
