– Но он был жив, когда ты исчез?
– Думаю, да.
– Черт возьми, Патрик! День у меня сегодня
выдался длинный, и сейчас я не в настроении играть в игры.
Повернувшись к Сэнди лицом, Патрик очень
вежливо сказал:
– Прошу тебя, не ори. За дверью копы, они
ловят каждый звук. Сядь.
– Я не хочу сидеть.
– Пожалуйста.
– Стоя, я лучше слышу тебя. Говори.
Патрик опустил жалюзи, прошел к двери,
подергал ручку, а затем выключил телевизор. Устроившись в обычной позе на
постели, набросил на согнутые в коленях ноги одеяло и негромко проговорил:
– Я знал Пеппера. Однажды он зашел в хижину и
попросил поесть. Это было перед самым Рождеством в девяносто первом. Он сказал,
что живет главным образом в лесу. Я приготовил яичницу с беконом, на которую он
с жадностью набросился. Чувствовал себя очень неловко в моем присутствии.
Естественно, я заинтересовался. Передо мной сидел ребенок. Пеппер сказал, что
ему семнадцать, хотя по внешнему виду я дал бы меньше. Чистый, прилично одет.
Его семья жила километрах в двадцати от хижины. В лесу ему нравилось почему-то
больше. Мы все же разговорились, и я спросил про семью. Печальная история. Доев
яичницу, парень был готов идти дальше. Я предложил ему остаться в хижине на
ночь, однако он решил вернуться в свою палатку.
На следующий день я отправился на оленя, и
Пеппер выследил меня. Подошел, позвал за собой, показал палатку и спальник. У
него имелась кое-какая кухонная утварь, закопанный в землю дубовый ларь со
льдом, лампа и охотничье ружье. Парнишка сказал, что домой не наведывался уже
две недели, потому что мать завела нового дружка, самого мерзкого из всех, что
были у нее за последние годы. Я прошел вместе с ним в чащу, где он обнаружил
олений солончак. Часом позже мне удалось подстрелить там огромного самца,
своего самого крупного. Пеппер сказал, что знает эти леса как собственную
ладонь, и вызвался показать мне лучшие охотничьи угодья.
Через две недели я вновь побывал в хижине.
Жизнь с Труди была невыносимой, и выходных мы оба ждали с нетерпением. Очень
скоро подошел Пеппер. Я приготовил какой-то суп, который тут же исчез, – тогда
у меня еще был аппетит. Пеппер рассказал, что провел три дня дома и ушел после
шумной ссоры с матерью. Чем дольше он говорил, тем раскованнее и естественнее
становился. Узнав, что я юрист, парень тут же выложил мне свои проблемы.
Последним местом его работы была заправка в Льюсдейле. Как-то хозяин обнаружил,
что в кассе не хватает денег. Поскольку мальчишку считали немного тронутым,
решили, что виноват он. Разумеется, Пеппер и пальцем не коснулся этих денег.
Так появился еще один повод держаться подальше от людей. Я пообещал ему
поговорить с хозяином.
– И с этого все началось, – вставил Сэнди.
– Что-то вроде того. Потом мы еще несколько
раз встречались в лесу.
– Уже ближе к девятому февраля.
– Да. Я сказал Пепперу, что полиция
намеревается арестовать его, но это было ложью. Никуда я не ходил и ни с кем не
разговаривал, просто не мог себе позволить. Но из бесед с парнем у меня
складывалось убеждение: о пропавших на заправке деньгах ему что-то известно.
Перепуганный, он во всем полагался только на меня. Мы разбирали с ним возможные
варианты, одним из которых и было исчезнуть.
– Мне слышится в этом нечто знакомое.
– Мать свою он ненавидел. Его разыскивала
полиция.
Но ведь даже напуганный мальчишка не сможет
остаток жизни провести в лесах. Пепперу понравилась идея отправиться на запад и
стать егерем в горах. Мы выработали план. Я листал газеты до тех пор, пока не
наткнулся на жуткую заметку о первокурснике, погибшем во время железнодорожной
катастрофы в Новом Орлеане. Звали его Джей Палмер.
Я позвонил своему знакомому, занимавшемуся в
Майами изготовлением документов, тот выяснил личный номер Джея по коду
социального страхования, и через четыре дня у меня на руках был полный комплект
бумаг для Пеппера: выданные в Луизиане водительские права с весьма подходящей
фотографией, номер карточки социального страхования, свидетельство о рождении и
даже паспорт.
– Судя по твоему рассказу, все это оказалось
довольно просто сделать.
– На самом деле еще проще. Потребовалась лишь
некоторая сумма наличными и примитивная работа воображения. Пеппер пришел в
восторг от новеньких документов и предстоящей поездки в горы на автобусе.
Честное слово, Сэнди, парень ни секунды не сомневался в том, стоит ли ему
бросить здесь мать, ни намека на какое-либо беспокойство.
– Это похоже и на тебя.
– Да. Так вот, в воскресенье, девятого
февраля…
– В день твоей смерти?
– Да. Я отвез Пеппера в Джексон, на автобусную
станцию, причем напомнил, что он еще может отказаться от этой затеи и
вернуться. Но он уже принял решение. Был даже возбужден. Бедняга ни разу в
жизни не покидал пределов штата Миссисипи. Путешествие до Джексона было для
него настоящим приключением. Я четко дал ему понять: вполне вероятно, что он
больше никогда не переступит порог родного дома. О матери он не проронил ни
слова, за всю трехчасовую дорогу – ни звука.
– Куда он намеревался податься?
– Я узнал о небольшом лагере рубщиков леса в
Орегоне, уточнил маршруты и расписание автобусов, выписал все это для него и
передал по дороге. Вручив две тысячи долларов наличными, я высадил его из
машины за два квартала до автобусной станции. Был почти час дня, и мне не
хотелось, чтобы меня кто-то заметил. Последний раз, когда я видел Пеппера, он
со счастливой улыбкой быстро шел вдоль дороги. За плечами у него болтался
набитый рюкзак.
– В твоей хижине нашли его ружье, палатку и
спальный мешок.
– А куда ему еще было их девать?
– Вот и встал на место очередной кусочек
головоломки.
– А как ты думал? Я предполагал: все решат,
что Пеппер сгорел в машине.
– Где он сейчас?
– Не знаю, да и значения это не имеет.
– Я спрашивал не об этом, Патрик.
– Но это и в самом деле не важно.
– Черт возьми, прекрати играть со мной! Если я
задаю тебе вопрос, значит, рассчитываю получить ответ.
– А я отвечаю, когда мне хочется.
– Почему ты так уклончив?! – Голос Сэнди
повысился почти до крика, и Патрик мгновение помедлил, дав ему возможность
успокоиться.
Оба перевели дух.
