Сплошные вопросы, а ответов нет. Что можно построить на таком фундаменте? Зыбучий песок. Все расползается и тонет. Расползается и тонет… расползается и… тонет… тонет…
На этом этапе напряженного мыслительного процесса Монах уснул. Последней его идеей была мысль о том, что нужно поставить конструкцию с ног на голову, дать ей хорошего пинка и посмотреть, куда она завалится, поменяв при этом угол зрения…
Когда он проснулся, за окном была глубокая ночь, а в квартире стояла тягучая тишина. От сна оставалось тревожное чувство недосказанности, и он попытался вспомнить, что ему снилось. Но, увы. В сознании мелькали лишь бессвязные отрывки. То он пытается влезть на лестницу, а нога тянет вниз; то плывет в открытом море, а нога снова тянет вниз.
Он вздрогнул, заслышав легкий шорох, доносящийся из кухни. Замер и прислушался. Почувствовал, как мгновенно взмокла спина. Тишина загустела и тонко звенела, в затылке наметилось шевеление вставших дыбом волос. Он попытался приподняться, уцепившись за спинку дивана, стараясь действовать бесшумно. Нащупал фонарик на прикроватной тумбочке. С удивлением понял, что у него дрожат руки. Фонарик выскользнул и с резким стуком упал на пол. Монах облился холодным потом и замер. Шум повторился ближе. Монах схватил костыль, прекрасно понимая, что с проклятой ногой шансы защититься равны нулю. Он сидел на диване, сжимая костыль, чувствуя нарастающую боль в потревоженной ноге, с отвратительным ощущением, что тот его прекрасно видит. Вспомнил Диану, забившуюся в шкаф, подумал мельком, бедная девочка…
Неприятная тревожная тишина стояла в доме. Ни звука, ни движения. Капали секунды. Тот затаился и выжидает удобного момента, чтобы напасть. Монах боялся шевельнуться. На кухне упала и разбилась чашка. Монаха тряхнуло. Он явственно видел себя со стороны: скорченного, с холодными ручейками, бегущими по спине, ожидающего удара. Тварь дрожащая…
Резким движением он сбросил ногу в гипсе на пол и поднялся, опираясь на костыли. Лучше умереть стоя… как там дальше? Мелькнула мысль: надо держаться стен, чтобы в случае чего опереться спиной и врезать костылем. Волхвы не сдаются! Ну, я тебя сейчас, подбодрил себя Монах. Наплевав на шум, производимый гипсовым коконом, он бросился… Бросился! Как же. Потащился! Потащился в кухню, подбадривая себя разными словами из области ненормативной лексики. Он так спешил, что даже не стал включать свет в гостиной, так как для этого пришлось бы остановиться и нашарить кнопку. Тем более глаза уже привыкли к темноте, и он мог худо-бедно ориентироваться. Он больше не слышал шума из кухни, так как громко сопел и стучал костылями, но был уверен, что тот все еще там, так как если бы он был в другом месте, то нанес бы удар. Спустя пару минут Монах заблокировал кухонную дверь собственным телом. Протянул руку и… яркий свет залил кухню, обнаружив на столе бутылку водки и два стакана, осколки чашки на полу, открытое окно и воробья, сидевшего на подоконнике.
Монах громко выдохнул и с облегчением обозвал воробья сволочью. Махнул рукой, и нарушитель спокойствия – фр-р-р! вылетел в окно. Монах прислонился к стене, чувствуя, как разжимается железная рука, сдавившая шею, а в затылке гуляет ветерок; костылем подтянул к себе табурет, упал. Вылил остатки водки в стакан и опрокинул одним махом. Сразу захмелел, подпер голову рукой и задумался, глядя на серевшее в утреннем свете окно…
Плодом раздумий стала мысль еще раз встретиться с Венкатой и узнать побольше о семействе Рудник. Йог был знаком со всеми. Он был духовным наставником матери, ее портрет до сих пор висит в кабинете… с какого-такого расшибена, кстати? В силу пристрастия к зрелым дамам? Он вспомнил, как Леночка Суходрев называла его альфонсом, а Ия-Рута вообще ушла из центра. Решительная, сильная, бесстрашная Ия-Рута. Ушла и оставила в центре личный дневник, где написала о любви к Владу Курко. Забыла? Или намеренно? Леночка сказала, они прикалывались над великим гуру. Но возможно, была любовь. Леночка не уверена. А Влад Курко – очередной прикол? Спустя пару месяцев после ухода из центра она погибла. А кто вырвал страницы? Если вырвал. Ия-Рута или Венката? И что там было? А что, если она угрожала Венкате? Грозилась опубликовать компромат? Выложить фотки и рассказать о нравах великого гуру? Возможно, в его биографии случались скандалы, которые удалось замять. И напоследок громко хлопнула дверью – подсунула дневник? Потянет на мотив для убийства? Черт его знает. Венката аферист, а не убийца. Кишка тонка. Покрасоваться в бусах, навешать лапшу про очищение сознания, но убить? Вряд ли. Хотя… не все убийцы рождаются убийцами. Иногда обстоятельства заставляют искать жесткие решения. Надо бы еще раз поговорить с великим гуру, немедленно! На всякий случай.
Продрогнув на утреннем сквознячке, Монах вернулся на диван. Идея встретиться с Венкатой нравилась ему все больше. Нагрянуть без предупреждения, он не посмеет отказать, так как ему интересно, что они затевают. Вернее, не они, а он один. Отправимся к Венкате без пятой колонны, то есть без Лео Добродеева, который подпал под обаяние этого лжепророка и будет пихать палки в колеса. Спросим в лоб и посмотрим на реакцию.
С нетерпением Монах дождался утра. Чувствуя себя воином, смертником, сварил кофе и принялся готовиться. Минуту-другую раздумывал, что надеть: явиться этаким хиппарем-ниспровергателем с нахальной ухмылкой и растрепанной бородой или все-таки во фраке и бабочке, как и подобает мыслителю и философу? В смысле, не в затрапезной футболке, а в свежей рубахе и аккуратно причесанным. Фрак с бабочкой победил, и Монах отправился на свидание с Венкатой аккуратно причесанным, в белой рубахе и белом же льняном пиджаке, подарке Анжелики, который терпеть не мог за мятый вид. С серым шелковым шарфом, подаренным Дианой, на шее. Он ухмыльнулся при мысли, что йог узнает ее работу… пусть! Выглядел он импозантно и вызывал доверие. Такому, как говорит Жорик, не страшно одолжить десятку. Нога в гипсе довершала имидж, придавая вес и вызывая дополнительное доверие, а также симпатию.
Приемная была пуста, за столиком с табличкой «Информация» никто не сидел. Его остановил невысокий безликий мужчина, появившийся ниоткуда, и спросил, что надо. Монах снисходительно объяснил, что пришел к своему доброму знакомому господину Венкате, о визите не сообщал заранее, так как ничего такого не планировал, а просто шел себе мимо. Мужчина смотрел серьезно, раздумывал, и Монах почувствовал непреодолимое желание взять под козырек.
– Идите за мной, – сказал мужчина и пошел по коридору в глубь центра. Монах двинулся следом. У дверей Венкаты мужчина постучался и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь. Они явились явно не вовремя. Венката с недовольным возгласом выпустил из объятий молоденькую девушку; она с пылающими щеками мгновенно проскочила мимо них и бросилась вон из кабинета.
– В чем дело? – резко произнес Венката. – Что тебе надо? – Тут он заметил Монаха, стоявшего позади охранника.
– К вам пришли, – сказал охранник. – Я думал, ему назначено.
Явная ложь. К чему бы это?
– Иди! – Венката махнул рукой. – Господин Монахов, если не ошибаюсь? – Он поправил локоны, сделал жест рукой: – Прошу!
– Извините, что без звонка, – ухмыльнулся Монах. – Проходил мимо, знаете ли, дай, думаю, навещу… не помешал? – В последнем замечании чувствовалась изрядная доза яда.
