Сейчас родители ее отца, скорей всего, уже умерли. Им было бы за сто лет, а до такого возраста доживают единицы. Но Валери думала не о них, а о других членах семьи. Наверняка остались люди, которые помнили ее маму молодой. Конечно, у Томми больше не было детей, но, возможно, она могла бы разыскать его братьев и сестер. Валери больше не чувствовала себя одинокой и жаждала узнать всех своих родственников. Маму она нашла, теперь можно двигаться дальше.
Валери отложила кисти и села за компьютер. Она вбила имена Томми и его родителей в поисковик, добавила дату рождения отца и возможную дату гибели. Скоро стало ясно, что Томас, Мюриэль и Фред Бэбкок действительно умерли. Тогда Валери попробовала искать Томаса Бэбкока среди своих сверстников, надеясь, что кто-то в семье назвал ребенка в честь ее отца – ведь он погиб на войне.
В Нью-Йорке Валери нашла одного Томаса, моложе ее на десять лет. Он мог приходиться племянником ее отцу. У Валери чуть сердце не выпрыгнуло из груди. Дрожащими руками она набрала номер на сотовом телефоне и, затаив дыхание, стала ждать. Вряд ли первая попытка приведет ее к нужному человеку, но Валери все равно переживала. Она читала о таких случаях, когда люди, выросшие в приемных семьях, искали родных родителей и благодаря Интернету быстро находили. Валери тоже была таким ребенком: она родилась вне брака и теперь искала родных. Ей нужно было обрести корни, собрать воедино картину своего прошлого. Хотя, может быть, она опоздала. Что, если все родственники Томми умерли? Вдруг он был единственным ребенком в семье?
Вскоре Валери ответил приятный мужской голос. Ужасно нервничая, она принялась рассказывать о любви Томми Бэбкока и своей матери, которая случилась семьдесят пять лет назад. Упомянула о том, что их разлучили, о беременности и гибели Томаса в самом начале войны. Говоря, Валери чувствовала, как странно звучат ее слова. Мужчина молча слушал.
– У вас есть дядя или другой родственник, которого звали Томас Бэбкок? – с надеждой в голосе спросила Валери.
– Да, – ответил мужчина, – но я не думаю, что вы ищете именно его. У меня был дядя Том, и моего дедушку тоже так звали. Но дядя Том – точно не ваш отец, – с усмешкой повторил он.
– Почему? – с любопытством спросила Валери. Вроде все совпадало. Она уже убедилась, что самые странные идеи могут обернуться реальностью.
– Мой дядя был геем. Он стал одним из первых активистов по защите прав гомосексуалистов, а в шестидесятые переехал в Сан-Франциско. Дядя был классным, но умер от СПИДа в восемьдесят втором. Так что у него не могло быть детей. В Нью-Йорке он работал декоратором в театре на Бродвее, а в Сан-Франциско стал известным дизайнером по интерьерам, – с гордостью заявил племянник.
Итак, это был явно не тот Томми Бэбкок.
– Надеюсь, вы найдете родственников отца, – сказал на прощание мужчина. – Печальная у вас история. Почему вы так поздно начали искать родителей?
– Я узнала правду совсем недавно. В те времена родить ребенка вне брака было позором, и все старались замять это дело.
– Наверное, вы правы, – сочувственно сказал он. – Что ж, удачи.
Валери уставилась в монитор, думая, сколько еще Бэбкоков ей предстоит обзвонить, прежде чем она найдет родственников отца. Возможно, это вообще не произойдет.
Валери опять набрала в поисковике имя и фамилию, но расширила географию поиска. Список оказался длинным, но многие не подходили по возрасту. Наконец она остановилась на одной, как ей показалось, подходящей кандидатуре. Ему было семьдесят лет, он родился через год после того, как закончилась война, и сейчас жил в Санта-Барбаре с супругой по имени Энджела и отцом, Уолтером Бэбкоком, которому исполнилось девяносто четыре года. Валери тут же подумала: что, если у Томми был старший брат, который женился и родил сына сразу после войны? Тогда он вполне мог назвать первенца в честь погибшего родственника. Валери хотела позвонить Фионе и расспросить ее о семье Томми, но было уже слишком поздно.
Ей ужасно хотелось набрать номер этого Томаса. Валери уже не пугало, что люди могут принять ее за сумасшедшую. В конце концов она все-таки позвонила. В Калифорнии сейчас было семь вечера, и самое страшное, что могли сделать люди на том конце провода, – просто оборвать разговор. Валери ничего не теряла, кроме времени и спокойствия, а ни того ни другого ей было не жалко.
Вскоре она услышала женский голос с сильным южным акцентом. Валери попросил позвать Томаса Бэбкока и, закрыв глаза, стала ждать. Если ей повезет, то этот мужчина может оказаться племянником ее отца. Через секунду в трубке раздался глубокий, звучный голос мужчины. Похоже, его совсем не разозлил звонок незнакомого человека, и Валери стала быстро и как можно понятнее объяснять, что ей нужно:
– Моя история может показаться вам очень странной. Я родилась в июне сорок второго, вне брака, и моих родителей звали Маргерита Пирсон и Томас Бэбкок. Родителей отца звали Мюриэль и Фред. Маргерите и Томасу было всего семнадцать, когда они влюбились друг в друга. Дело происходило в Нью-Йорке. Маму отвезли в другое место, чтобы она тайно родила ребенка. А папу забрали в армию сразу после сражения при Перл-Харбор, и он погиб в январе сорок второго, то есть еще до моего рождения. Меня воспитали дед с бабкой, но притворились, будто я их дочь, а не внучка. Сразу после моего рождения они отослали маму в Европу, и я ее никогда не видела. О том, кто мои настоящие родители, я узнала совсем недавно. К сожалению, мама умерла полгода назад. – Валери собралась с мыслями и перешла к главному: – О своем отце я знаю очень мало. Поэтому мне захотелось найти его родственников, которые до сих пор живы. Может быть, они в курсе этой истории и расскажут мне подробности, которых я не знаю. Скажите, у вашего отца, Уолтера, не было брата, который погиб в самом начале войны?
Валери замолчала, ожидая ответа. Томас Бэбкок вежливо выслушал ее историю до конца. Незнакомая женщина с таким чувством рассказала о своем открытии, что тронула его до глубины души. Раз она в таком солидном возрасте искала сведения о настоящих родителях, значит, ее дед и бабушка дурно с ней обращались. Наверное, сейчас ее жизнь была пустой и одинокой. Томас хотел ей помочь, но сомневался, что имеет отношение к ее отцу.
– Действительно, – вежливо ответил он, – меня назвали в честь дяди, который погиб в самом начале войны. Ему было всего восемнадцать, но детей он, насколько мне известно, не оставил. Томас был младше отца, но в детстве они очень дружили. Папа чуть не плачет, когда вспоминает о нем, а ему ведь уже девяносто четыре. Я бы позвал его к телефону, но он сейчас совсем ослаб и рано ложится спать.
– А может быть так, что он ничего не знал? Или не рассказал вам, чтобы не пятнать память о любимом брате?
– Вряд ли, – ответил мужчина. – Мой отец – очень прямой, откровенный человек. Я уверен, что он рассказал бы мне эту историю, если бы знал о ней. Но я могу спросить. Оставьте, пожалуйста, свой телефон, и я поговорю с ним завтра, а потом перезвоню вам.
– Спасибо, – с благодарностью и облегчением сказала Валери. – Понимаю, моя история может показаться глупой. Не все поймут, почему я начала искать родителей в таком возрасте, но для меня это очень важно. Мне кажется, я искала их всю жизнь, только не знала этого.
