Эти впечатления Гачева были записаны «по горячим следам» недавно произошедшего события и потому несут на себе отпечаток непосредственного эмоционального восприятия. Ценны они, однако, еще и тем, что совсем по-бахтински амбивалентны: стилистический изъян, именуемый в традиционной риторике катахрезой и заключающийся в ошибочном сочетании слов («не поднималась рука разверзнуть пасть»), своим непреднамеренным комизмом частично нейтрализует минорную тональность сказанного, переводя его в русло смеховой культуры. Дополнительным каналом связи с областью, как сказал бы Бахтин, «серьезно-смехового» является и сама ситуация сосредоточенного «вслушивания в молчание». Если мы вспомним, что схожую мистическую практику, вызревшую в недрах исихазма, называли «омфалоскопией» («пуподушием»), то цепочка событий бахтинской жизни симметрично замкнется: выступив на историческую сцену под аккомпанемент пародийного хора участников кружка «Омфалос», она покидает ее в бессловесном сопровождении верных апостолов, репетирующих в уме свою будущую миссионерскую деятельность и написание евангелий.
Сам Бахтин, правда, не строил никаких планов по собственному обожествлению. В чем он был действительно убежден, так это в том, что «за погребением и памятником следует память». Именно «память о законченной жизни другого (…) владеет золотым ключом эстетического завершения личности» и говорит о ней самое важное слово. Она, конечно, не может вырвать человека из тисков физической смерти и вручить ему проездной билет на Острова Блаженных. Но с ее помощью мы в состоянии «разбить грани своего времени» и перейти в Большое время — время человеческой культуры, где люди живут «более интенсивной и полной жизнью, чем в своей современности», где «на равных правах существуют Гомер и Эсхил, Софокл и Сократ», Рабле и Достоевский, где «ничто не пропадает бесследно» и «где все возрождается к новой жизни».
Память о трудах и днях Бахтина — это широко распахнутая дверь в коридор такого перехода.
ИЛЛЮСТРАЦИИ
Вид на улицу Болховскую в г. Орле, где располагался магазин деда М. М. Бахтина Николая Козьмича
Мстислав Добужинский. Вильно. Мостовая улица
М. М. Бахтин. Фото. 1918 г.
Вид на улицу Дерибасовскую в г. Одессе
Марк Шагал. Витебск. Рыночная площадь
Казимир Малевич
Здание бывшей Невельской единой трудовой школы
Мраморная доска на здании бывшей Невельской единой трудовой школы
Вид Невского проспекта. Фото. 1920-е гг.
Валентин Волошинов
Константин Вагинов
Казимир Малевич (стоит второй слева) и члены группы Утвердителей Нового Искусства. Витебск. 1922 г.
Озеро Нравственной реальности
П. Н. Медведев. Ленинград. Середина 1930-х гг.
Улица Радищева, д. 38, в Санкт-Петербурге (бывшем Ленинграде), где М. М. Бахтин жил с 1924 по 1927 год
Издания книг М. М. Бахтина
Обложка первого издания «Творчества Франсуа Рабле». 1965 г.
Дом в г. Саранске, где жил М. М. Бахтин с 1945 по 1958 год
М. М. Бахтин (второй справа в нижнем ряду) среди студентов и преподавателей МГПУ. Фото. Июнь 1953 г.
М. М. Бахтин со студентами Историко-филологического факультета МГПУ. Фото. 1957 г.
Реконструкции рабочего кабинета М. М. Бахтина
М. М. Бахтин. Картина Ю. И. Селиверстова. Конец 1980-х гг.
В. В. Кожинов. Фото. Конец 1970-х гг.
М. М. Бахтин во время бесед с В. Д. Дувакиным. фото. 1973 г.
М. М. Бахтин и В. Н. Турбин. Фото. 1964 г.
Памятник М. М. Бахтину в г. Саранске. Скульптор Н. М. Филатов. 2015 г.
