Так мы и жили до конца недели.
Как друзья, как соседи, как… непонятно как, короче.
Меня спасало только то, что Ашер больше не стремился обнажиться при каждом удобном и не очень случае, приняв, что мне это не нравится.
Утро последнего дня ничем от предыдущих кардинально не отличалось. Разве что за завтраком Ашер спокойным, будничным тоном поинтересовался:
— Ты до дворца со мной пойдешь или сама хочешь?
Моя рука чуть дрогнула, и несколько крупинок сахара из чайной ложки просыпались на скатерть. Я быстро донесла оставшееся до кружки и, размешивая сахарный песок, с деланым равнодушием спросила:
— А я могу пойти с тобой?
— Если хочешь, — повел плечами пожиратель и сцапал с блюда посреди стола свежеиспеченную маковую булочку. — Мне как Первому надо прибыть во дворец раньше, так что тут, скорее, дело в том, хочешь ты там проторчать лишние пару часов до появления его величества или нет.
Хм… против общества Ашера я ничего не имела, да с ним и добираться будет всяко спокойнее, чем в компании с Шо шастать по кошмарам.
— Я с тобой.
— Ну и чудно, — мимолетно улыбнулся Клякс и снова уткнулся в планшет.
Я мрачно посмотрела на него. Общаться не будем, да?
Ну и черт с тобой, золотая рыбка.
— Ты так выразительно обижаешься, что я могу определить это, даже не глядя на тебя, — по-прежнему не поднимая глаз от компа, протянул Ашер. — Что сейчас, девочка Мила?
— Тебе и правда интересно? — недоверчиво спросила я, нервно сжав кружку.
Вообще, рассказывать, в чем дело, не хотелось по одной простой причине: я сама прекрасно понимала, что не имею права обижаться. Но вот же!
Причина душевных метаний, сидевшая напротив, отложила планшет и разулыба-а-алась — до отвращения ласково и добро.
— Переживаю перед Храмом, — наконец выдала я, решив, что такая версия смотрится более достойно.
— Странно. Не особо замечал за тобой переживаний.
— Ты же постоянно в интернете или книгах. Значит, еще и меня замечать успевал? — не удержалась от легкого ехидства.
— А почему нет? — Клякс запустил зубы в золотистый бочок выпечки. — Я наблюдательный — это раз. И мне не все равно, что с тобой происходит, — это два.
— Тебя не подменили? — с опаской осведомилась я и, поймав недоумевающий взгляд, пояснила: — Слишком уж яркие перемены.
— Я многое переосмыслил. Плюс в этом облике многое воспринимается иначе.
— И к каким же выводам ты пришел? — с деланым равнодушием спросила я.
— А вот это, моя дорогая, уже секрет! — Мне подарили обаятельнейшую улыбку и вернулись к булочке.
Я вздохнула. Точнее, не я, а маленькая девочка где-то глубоко внутри меня, отчаянно жаждущая романтики и нелогично ожидающая, что сейчас-то пожиратель падет на колено и признается в чувствах. Не гастрономических.
Не случилось. Обидно, досадно, но ладно.
Время до вечера тянулось как резиновое. Я нервничала, перекладывала вещи с места на место, пробовала читать или смотреть фильм, но ничто не отвлекало от мандража. Наконец пожиратель не выдержал и в приказном порядке велел мне одеваться, потому что мы идем гулять.
Благодаря этому, а также приложенным усилиям по моему развлечению хандра и нервная трясучка прошли, поэтому спать я ложилась уже почти спокойная.
Открыв глаза, подняла руку к темному потолку и полюбовалась длинными радужными ногтями с неестественными переливами света. Красиво!
А еще это значит, что я во сне.
— Кля-я-якс!
— Тут я, тут, зачем так кричать? — недовольно раздалось из темного угла.
В кресле развалилась знакомая черная клякса. Знакомая, но уже порядком непривычная.
— О, какой ты!
— Угу, — почти промурчала трехглазая жуть, вытягивая щупальца к потолку. — Наконец-ц-ц-та-а-а-а! Родной, любимый, удобный облик!
Я только улыбнулась, выскользнула из постели, тоже потянулась и позвала:
— Шо!
Бабах-х-х! Посреди комнаты шлепнулся желтый комок, радостно сверкнул голубыми глазами и прошепелявил:
— Хося-я-яйка! Мы зе идем всех бить, та?!
— Та, — довольно согласился из угла пожиратель. — Привет, неопознанный объект!
Сноц недовольно покосился на Клякса и процокал копытцами по полу, на всякий случай прячась за меня. Уже оттуда смело ответил:
— Кто бы говолил!
— Я говолил, — на нас с умилением посмотрели все три фиолетовых глаза, а через комнату потянулись щупальца, с воодушевленным: — Мила, а можно я его потрогаю?
— Не-е-ет! — заверещал голубоглазый пушистик и одним прыжком оказался у меня на руках. — Не давай меня ему, а?
— Не дам, — пообещала я своему самому верному спутнику и чмокнула его в шерстяной лоб. — Ты мое сокровище золотое, кому я тебя отдам? Сама трогать буду.
— Мила тут лучше всех устроилась, — показательно недовольно проворчал Клякс. — Мейн-куна тискала, сноца своего тискает, а я как? Себя не получится, а Шо ты не даешь!
— Хосяйка, не вель ему! Сноцы для пошилателей — настояссий деликатес! Вот и выплашивает!
— За кого ты меня принимаешь? — не на шутку оскорбился Ашер. — Я уже не маленький, я смогу потрогать и не съесть!
Я только покачала головой и решительно прервала этот балаган.
— Нам вроде как пора во дворец, а времени не настолько много, чтобы тратить его на развлечения.
Повела рукой, наколдовывая себе образ.
Щелчок пальцами — и прямые волосы завились упругими кудряшками, в художественном беспорядке рассыпались по плечам и спине. Я подошла к зеркалу и, игриво подмигнув ведьме в отражении, прикоснулась к уголку рта кончиком пальца. Спустя мгновение над верхней губой красовалась кокетливая родинка.
Так, теперь наряд.
В этот раз воображение вновь остановилось на креативном платье с пышной черной юбкой и красным подъюбником. Я провела кончиками пальцев по левой руке и тонкая ткань черных рукавов расцвела темно-алым абстрактным узором. То же самое проделала и с правой рукой, а после, уперев руки в затянутую в корсет талию, проговорила:
— Ну что, вперед?
— Хосяйка, ты самая класивая, — с обожанием глядя на меня, пролепетал Шо.
Глаза пожирателя были задумчивы, но он тоже высказался:
— И правда… самая красивая. Дивно выглядишь, ведьмочка Мила.
— Спасибо, — я все же смутилась и потупилась, но почти сразу взяла себя в руки и гордо выпрямилась, встряхнув кудрявыми волосами.
Пожиратель выполз на середину комнаты и сотворил портал. Сверкающая дверь висела посреди комнаты, а за ней была тьма.
