– Утопарь, – обалдело прошептал Оль.
Заплюхало уже с двух сторон, там и сям под водой разбегалась рябь – не менее двух десятков существ быстро двигались от берегов озера к одинокому островку.
* * *
– Щиты! – сообразил Шадек. – Ставим щиты!
В длинном перечне опасных существ утопари занимали далеко не почетные места. Медлительную нежить с шаткими зубами и размягченными когтями можно было посчитать за угрозу только из вежливости: даже ребенок не станет дожидаться, пока вонючее месиво доплюхает до него и попытается зажевать насмерть.
Но если утопарей несколько десятков? И единственный путь к бегству занят летучими кровопийцами? К тому же молодые маги, зажатые на островке посреди ночного леса, прежде видели утопарей разве что на картинках.
Из тишины учебной комнаты нежить и, к примеру, драконы выглядели почти одинаково: все знали, что в Недре, самом северном крае Идориса, еще встречаются драконы, и все знали, что в Идорисе водятся утопари и другая нечисть. Но встречать эту самую нечисть ортайцам доводилось не так уж часто, а за городскими стенами о ней забывали вовсе.
– И что теперь? – Оль замкнул кольцо щитов последним полупрозрачным листом и обернулся к Шадеку.
Тот оглядел круг защитных ограждений – пять шагов в поперечнике, в середине – обескураженные маги – и честно признался:
– Не имею представления.
Первый утопарь, шатаясь, выбрался на берег. Был он на голову ниже взрослого мужчины и много тоньше, безволосый, сутулый, с большой головой. Серо-зеленая бескровная кожа мерзко блестела от воды и слизи.
С утробным ворчанием утопарь побрел к магам. Щитов словно и не заметил, пока не уперся в один из них. Уперся и продолжал брести, перебирая ногами на одном месте, пялился бессмысленными глазами на тех, кого не мог достать.
– Гадость, – сообщила Умма.
На берег выбрались еще три утопаря – в точности такие же, как первый. И сделали в точности то же, что и он.
– Щиты продавят, – шепнул Оль.
– Не продавят, – уверенно возразил Шадек.
Он стоял, сложив руки на груди, и наблюдал за вылезающей на берег нежитью со спокойным интересом.
– Поспорим? – предложил Оль и отступил на полшага.
Щиты постепенно облепляли. Мутно-голодных глаз становилось все больше.
– Что ставишь? – поднял бровь Шадек. – Дедулин фолиант с гравюрами?
– Хе, чего захотел!
Постукивания лбов и рук сливались в непрерывную чавкающую дробь. Вокруг щитов нарос уже целый пласт нежити, а утопари все продолжали вылезать из озера.
– Я боюсь. – Умма обхватила плечи руками. – Боюсь и замерзла. Как вы можете спокойно смотреть на эту мерзость? И еще шутите.
– Я вовсе не спокоен, – возразил Оль. – Мне они тоже не нравятся.
– Да не проломят они щиты, – отмахнулся Шадек. – Потому как и не ломают. Поупираются мордами, да расползутся с рассветом. Расползутся же?
Умма села прямо на землю.
– Я до рассвета с ума свихнусь. И закоченею. Был бы тут хворост – мы бы развели огонь.
Бивилка, до сих пор потерянно молчавшая, вдруг оживилась, сделала шаг к щитам, отделявшим магов от монстров. Те оживились и ускорили движения. Девушка тихонько зашептала что-то, выделывая обеими руками сложные пассы, а потом перебросила Сеть над ближайшим щитом прямо на утопарей.
Монстры отпрыгнули с неожиданной ловкостью, захрипели. Остановились поодаль, глядя на медленно тающие ячейки.
– Они боятся огня! – воскликнул Шадек.
– Поразительно, правда? – буркнула Бивилка, продолжая быстро выплетать новые Сети и выбрасывать их за щиты.
Друзья принялись помогать. Утопари сначала неохотно пятились, а потом развернулись и побрели в воду, враз потеряв интерес к магам.
– Вернутся, негодяи, – прозвучал в наступившей тишине голос Кинфера, – отмокнут и вернутся.
– Щиты не будем убирать, – решил Шадек. – А хворост давайте поищем. Согреться и впрямь очень хочется!
* * *
У самого обрыва нашлась крупная коряга, которую поначалу в темноте приняли за неровность почвы. Куски коры пошли на растопку.
– А что дальше? – спросила Умма. Одним боком она развернулась к костру, другой грела о Кинфера.
– Ожидать утра, чего ж еще, – Оль сидел, протянув к огню руки, поворачивал ладони вверх-вниз, – утром непотребство расползется и в лесу посветлеет.
– И что будем делать? Искать дорогу к лагерю? Кто помнит, как мы сюда бежали?
– Умма, не дури, – Шадек сидел ближе всех к костру, поджигал тонкие ветки и наблюдал, как по ним ползут огоньки. – Мы приехали с северо-запада, лагерь был западнее леса. Значит, пойдем на запад. К тому же, – кивнул на Бивилку, – эта вредина хорошо чует дорогу.
– Я никогда не блудю, – подтвердила девушка.
– При этом ночью мы потерялись в сотне шагов от опушки, – напомнил Кинфер, – а где она теперь – можно только гадать.
– Предлагаешь сидеть тут и плакать? – Умма закинула голову, поглядела на него снизу вверх.
Эльф легонько щелкнул ее по носу.
– Единое, что остается, – подытожил Оль, – двигать на запад с рассветом. В хорошем случае мы вскорости выйдем из леса, отыщем лагерь, а там нас Дорал придушит. В плохом случае мы из лесу не выйдем и сгинем в чаще. Толковый план.
Шадек хмыкнул:
– Если у кого есть другие мысли – я готов их выслушать, обдумать и обсмеять.
Бивилка, смешно задрав острый подбородок, смотрела на небо. Оно уже чуточку светлело или просто так казалось? И еще там, наверху, что-то двигалось – небольшое, темное, очень быстрое.
Девушка вскочила и заверещала, тыча пальцем вверх. Остальные тоже повскакивали.
– Это чего еще?! – Оль мотал головой, но существа носились стремительно, не давая разглядеть себя.
– Резуны! – Шадек выставил щит наверх. – Эти гады все тут раздолбают!
– Ну нет! – Кинфер принялся затыкивать второй ряд щитов. – Пусть лучше меня Дорал придушит!
Два нетопыря кинулись вниз, сложив крылья, и верхний щит с тихим звяканьем исчез. Третье существо спикировало на Оля, тот рухнул между щитами и костром, больно ударился подбородком, разбил губу. С неожиданным проворством увернулся от резуна, откатился, схватил его за крыло и с мощного размаха выкинул наружу. Умма тут же поставила сверху новый щит.
Бивилка кинулась к Олю.
– Я в порядке! – орал тот, размазывая по лицу кровь и грязь.
Резуны с разлета кидались на щиты, пробивали их с одного-двух ударов. Маги тут же ставили новые, но было ясно, что бесконечно так продолжаться не может: нетопырей было много, а запасам магической энергии имелся предел.
