Маги понемногу выдыхались. Щиты становились все слабее, теперь они пробивались одним ударом. Несколько раз резуны успевали влететь в пробитую брешь – по счастью, всякий раз удавалось выкинуть животное обратно и тут же восстановить оборону.
– Заразы! – выплюнул Кинфер, спешно залатав очередную дыру. – Может, их тоже огнем?
В верхний щит снова стукнуло, снова пробив защиту.
– Свет! – воскликнул Шадек и заткнул брешь очень тонким, почти прозрачным щитом.
Его почти тут же пробили снова, но за эти несколько вздохов Оль успел наколдовать большой светящийся шар и бросить его вверх. Оль тоже вымотался, шар ярко полыхнул голубым и почти тут же потух, но резуны ненадолго разлетелись.
Бивилка хлопнула себя ладонью по лбу:
– Вода! Они мокрыми не летают!
Умма выдохнула, зажмурилась, вытянула руку, будто что-то цепляя горстью, и на нетопырей, как раз решившихся на новый бросок, выплеснулось добрых полведра озерной воды.
Большая часть разлилась, в основном на магов, но немного попало и на резунов. Они запаниковали. С полдюжины, вереща, развернулись обратно к лесу. Остальные попытались собраться для новой атаки, но еще одна светящаяся сфера, брошенная Бивилкой, и новая порция воды, которую зачерпнул из озера Кинфер, разогнали нетопырей.
Растрепанные, тяжело дышащие, мокрые маги один за другим опускались на землю вокруг потухшего костра. Над лесом серело предрассветное небо.
Оль шипел и ворчал, осторожно трогая мизинцем подсохшую кровь на губе. Кинфер безуспешно пытался распутать длинные волосы. Девушки сидели рядом, обхватив колени, тихонько переговаривались.
– Только большой город, только травоведение! – шептала Умма. Она выглядела жалко – встрепанная, растерянная, чуть не плачущая. – Никогда! Никогда никаких лесов и резунов. Пакость и жуть! Как так можно? Тебе что, совсем не страшно?
– Страшно, – призналась Бивилка, – но не до того, чтобы взять в уклон травоведение.
– Верно, – окончательно расстроилась Умма, – я совсем бесполезная.
Кинфер оставил в покое свои волосы, подсел поближе, обнял девушку.
– Не бесполезная, а умная, способная и красивая. Только пугливая очень.
Умма засопела и, кажется, решила все-таки заплакать.
У Шадека разболелась голова, он кривился и тер пальцами виски, но по сторонам смотрел внимательно. Он ждал нового подвоха. И он первым заметил высокую тощую фигуру, вразвалку бредущую по песчаной насыпи от леса.
– Это что, шутка? – спросил маг и поднялся на ноги.
Остальные тоже встали.
Гравюра, изображающая это высокое костлявое создание с жесткой светлой шерстью, имелась в фолианте Оля. Но даже там дух-людоед был назван сказочным существом!
– Вендигий, – просипела Умма и покрепче вцепилась в Кинфера.
Пожиратель человеческой плоти приближался неспешно, скользящим плавным шагом. Он шел не охотиться – для этого жертва была слишком жалкой. Он намеревался поиграть со своим ранним завтраком.
Все сознавали, что вендигий много быстрее любого из них и много мощнее всех пятерых магов вместе взятых – измотанных, растерянных и напуганных молодых магов, переживших самую трудную ночь в своей жизни.
Но у них еще оставались какие-то крохи энергии.
– Его же не бывает, – у Бивилки стучали зубы, – это же неправда. Что нам делать?!
– Сосредоточиться, – серьезно ответил Шадек и хрустнул пальцами. – Сосредоточиться на жалких попытках не сдохнуть!
* * *
Они пришли в себя к полудню. Один за другим вылезали из палатки, щурились, обалдело оглядываясь, словно впервые видели опушку, деревья, другие палатки. Молча, с немыми вопросами в глазах сползлись к костру, у которого сидел Дорал.
Пряча улыбку, тот потянулся за свитком, щелкнул крышкой походной чернильницы.
– Первая пятерка факультета бытовой магии, – диктовал себе вслух наставник, водя по пергаменту пером, – экзамен по оборонной магии полным составом сдали успешно.
Ученики тупо смотрели на магистра и на пергамент, быстро покрывающийся вязью, а Дорал продолжал диктовать сам себе:
– Опознание монстров, совместные действия, подбор заклинаний, сила духа – все очень достойно. У вашей связки – великолепный результат! Только боевые маги показали себя в целом лучше, но даже они не догадались использовать против вендигия молнийку – тут вы, бесспорно, на высоте. Вспомнили о замедляющих свойствах заклинания? Очень хорошо. А идея с поджиганием его шерсти? Изящно! Если бы у вас осталось больше энергии, вы бы могли одолеть вендигия, ну а так – пришлось вас усыплять, не обессудьте.
– Экзамен? – речь наконец вернулась к Шадеку.
Дорал сделал широкий мах рукой:
– Это – западный полигон. Здесь первогодки сдают экзамены по боевой магии – чем все четыре связки и занимались минувшей ночью. А мы с магистрами отвечали за монстров, контроль и оценку ваших действий.
В лесу громко щебетали птицы. В поле трещали кузнечики.
– Экзамен, – тупо повторил Шадек.
Бивилка, решительно отодвинув парня, выступила вперед. Ее щеки покрылись пятнами, глаза блестели.
– Значит, вы притащили с собой гарпий и всю эту гадость, а потом взяли и спустили их на нас?
– Не дури, Бивочка, – Умма дернула ее за рукав, – где б магистр прятал монстров? В карманах?
Бивилка нахмурилась, ничего не придумала и без всякого почтения ткнула пальцем в Дорала.
– Самое время ему сказать «Колдовство!» и развести руками.
– Это были фантомы, – Шадек сунул руки в карманы. – Да, магистр?
Дорал кивнул, улыбаясь. Он вообще пребывал в прекрасном расположении духа.
– Ничего себе фантомы! – вскинулся Оль. – Во как у меня губу разнесло от их…
– От их чего? – Магистр помахал пером туда-сюда, словно говоря, что этот номер не пройдет. – Ты сам грохнулся, резуны тебя не трогали. Да и не могли.
– Фантомная травма, – пробормотал Кинфер. – Налицо. То есть на лице.
– Во! – Шадек повернулся к Умме. – Понимаешь, что такое настоящий, толково слепленный фантом?
Умма потупилась.
– Но как же вы сумели такое подстроить? – не унимался Оль. – Как было знать, что эти двое решат передраться? А если б мы нормальненько проспали всю ночь в палатке, а?
– Вот такого еще ни разу не случалось за восемь лет моей работы в Школе, – Дорал аккуратно свернул пергамент, захлопнул крышку чернильницы.
Заливались птицы. Трещали кузнечики.
– Зачем? – не унималась Бивилка. – Вы представляете, что это была за ночь?
– Опасности не свойственно приходить в определенное время и место, где ты поджидаешь ее, – посерьезнев, отрезал Дорал. – Она сама будет поджидать тебя там, где угодно ей, и степень готовности отразить эту опасность не определяется отточенными плясками в учебной комнате. Лишь такой экзамен, неожиданный, дает мне возможность понять, чему я смог научить вас.
