– Знаю. Мало.
– Верно. Много меньше, чем было при наших дедах. Люди перестают нуждаться в призорцах. Забывается суть обычаев, на смену вере и знаниям приходят сомнения. А призорцы существуют до тех пор, пока в них верят. Вот и скажи: на что начинает походить нынешний мир? В городах нет ни хатников, ни банников, реки текут бесхозные, лешаки побросали леса подле трактов. Ютятся призорцы по диким местам, по здоровым лесам, по деревням далеким, подальше от езженых дорог и городов.
– Видал я таких ютящихся, – отмахнулся Кинфер. – Целую деревню скрутили в рог: подавай им почет, уважение, ритуальные поклоны и человеческие жертвы. Дикость!
– Не дикость, а единение, – уперся Дег. – Исконные правила уживания людей и призорцев. Традиции уважать надобно, и если призорцы озлились – значит было за что. Конечно, они ждут к себе почета. А как иначе? Мы ж ведь только изгаживаем все вокруг, а они – чистят, правят, порядок блюдут. Ты представь, маг, куда Идорис прикатится лет через полсотни! Когда остатки призорцев уйдут в Даэли, а кто не успеет – того попросту не станет, – так что с нами-то будет? Реки без водников обезрыбеют и загниют, в лесах станут кишеть клещи да зайцы, в городах зацарюют обнаглевшие крысы… Я десять лет кочую, и то уже вижу, как меняется мир!
Кинфер только рукой махнул.
– Так что еще и поэтому Салиэль всегда тянуло сюда, в Даэли. Тут бегает и растет много всякого, что приспособить для зелий, а призорцы не переведутся никогда. Ну и вот скажи: кто ей мешал те десять лет назад перебраться сюда вместе со мною, а? Даже в голову ей не приходило, видишь ли. А теперь вот приходит, да только все уже не просто…
Кинфер неспешно, чуть тщательней необходимого отжал тряпку и принялся обтирать Вжину.
– Выходит, Салиэль с тобой ничего не светит, так? Потому как, даже если ты решишься переступить через Айфу, дочь не оставишь. Но ты не можешь уйти от Айфы, не оставив Вжину, потому что Салиэль не нужны чужие дети. Так получается?
Дег поморщился.
– Ну пнул же прям точненько в самую рану сапогом. И что ты за спаситель такой, Кинфер?.. Придумается что-нибудь. Вжина подрастет – там видно будет.
– Ну да. – Кинфер шлепнул тряпку обратно в ковш. – И когда ты посчитаешь дочку достаточно взрослой, лет через десять? Салиэль уже согласилась дождаться того светлого вздоха или вы ничего такого не обсуждали?
– По правде-то, – признал Дег, – когда нам выпадает возможность увидеться, мы мало чего успеваем обсудить.
– А стоило бы, – протянул эльф. – Ох как стоило бы.
– Хм?
Ильдомейн, ввалившийся в шатер с грацией цепного волкодава, избавил Кинфера от необходимости что-либо объяснять.
– Эй, маг, – Ильдомейн поманил эльфа, – пойдем-ка со мной. Ты, Дег, присмотри за дитем сам пока. Недолгенько.
На улице в глаза Кинферу брызнул желтый солнечный свет, вкатился в легкие вкусный лесной воздух. Эльф на несколько вздохов замер, отчаянно щуря глаза. Бдыщев хвост, как же, оказывается, тяжко под кожаным пологом шатра и как хорошо снаружи, на теплой, почти летней еще поляне!
Надо вытащить Вжину на воздух. Срочно.
– Эй, а ну стой! – Коренастый Ильдомейн повис на плечах Кинфера, чуть не повалив того наземь. – Я тебя глаза пожмурить вызвал, что ли? А ну пошли со мной сей вздох!
– Девочку нужно вынести на воздух.
– Успеется, – отрезал Ильдомейн и чуть ли не вприпрыжку потащил эльфа через лагерь.
Какие-то люди, попадавшиеся навстречу, зигзаги между шатрами, пара лошадей, щипающих травку, коряги, пенек… Салиэль.
Ильдомейн остановился перед эльфийкой, и Кинфер остановился тоже.
На ней было другое платье, льняное, с плетеным нитяным пояском. Волосы, с утра завязанные в косу, эльфийка закрутила в пучок над самой шеей и стянула широкой лентой.
Глядя на ее опрятный наряд, эльф подумал, что сам он должен выглядеть пугающе. Все в той же походной одежде, наверняка смявшейся и чем-нибудь заляпанной. С красными опухшими глазами. Смертельно бледный после напряженного колдовства. Дивное зрелище.
– Что, решила бросить гнетущий покой и присоединиться к кочевникам? – недружелюбно поинтересовался Кинфер. – А меня на кой хвост приволокли сюда? Маговское благословение надобно? Или заколдовать ее в коняшку, чтоб Айфа ничего не заметила?
– А ты умеешь? – заинтересовался Ильдомейн.
Кинфер поглядел на мужчину с доброй жалостью, и тот смущенно потупился.
– Поговорить с тобой хочу, – голос эльфийки звучал глухо и тоже не шибко приветливо.
– Говори.
Салиэль посмотрела на Ильдомейна. Тот пару вздохов тоже пялился на эльфийку, потом смущенно хекнул и повернул обратно к лагерю.
– Ты зря мне не веришь, – заговорила она негромко. – Даэли не похожа на другие края Идориса. Здесь встречается такое, что в страшном сне бы не привидится тому, кто вырос в Меравии или… откуда ты родом?
– Неважно, – эльф со скучающим видом рассматривал подлесок. – Не только в Даэли встречается всякое. В Недре вон драконы в горах дрыхнут. И я знаю, что на свете есть много такого, что мне не встречалось и, дай Божиня, не встретится. Но вот вурдалаки… вурдалаков не существует, Салиэль. Нигде. Кровь пьют лишь комары, бабочки-совки да нетопыри-резуны вроде того, что у тебя в лавке. Но они не ядовиты.
– Что же укусило девочку? – тихо спросила эльфийка, глядя на коврик прелой хвои у себя под ногами.
– Не знаю, – Кинфер развел руками. – Знал бы – может, лечил бы с большим толком. Гарпия? Серая бойга? Или особо жирный лори. Или щелезуб. А может, нарывник или малашка. Тьфу, да мало ли дряни тут водится?
– Ну а сам ты как думаешь? – Эльфийка все не поднимала глаз. – Как думаешь, кто укусил ее?
– Бешеный бурундук! – вызверился эльф. Отвернулся. – Сказал же: не знаю. Чего ты хочешь? Зачем пришла? Думаешь убедить меня придушить дите подушкой, пока оно не перекинулось в жуткого монстра?
– Нет, – Салиэль покачала головой, продолжая глядеть себе под ноги. – Уже вижу, что убедить не получится. Но, если она все ж таки выживет… ты посмотри ей в глаза. Увидишь зеленые сполохи – знай: это уже не ребенок. Это монстр, созданный ядом земия.
Кинфер помолчал.
– И что этот монстр будет делать?
Салиэль пожала плечами. Эльф скрестил руки на груди.
– Не придумала еще?
– Я не придумываю, – поморщилась эльфийка, – просто ты меня не слушаешь.
– Почему? Слушаю. Внимательно даже. Насколько могу в этом вот паскудном состоянии. Только ты не говоришь ничего толком. Голос пропадает от волнения? Так у тебя, быть может, найдутся книги или манускрипты, описывающие земиев?
– Нет у меня никаких манускриптов.
– Достойные почтения очевидцы? Кто-нибудь поубедительней впавших в маразм дриад?
