– А пекарь? – спросил Шадек у Эррена.
Гавель обернулась, негромко шикнула, и мужчины поближе сдвинули свои стулья, зашептались тише. Бивилка протерла глаза, зевнула.
– И тогда он жаколдовал ждоровенную тыкву в телегу…
– Кто заколдовал? – Магичка еще раз зевнула.
– Домашний помощник, – охотно повторила нянька. – Который любил девушку и во вшем ей помогал, вот и уштроил так, чтоб она ушпела на пражднике побывать.
– Домашний помощник? – Магичка покосилась на Шадека.
Тот как раз закончил беседовать с Эрреном и выглядел задумчивым. Бивилка помахала ладошкой, попыталась привлечь внимание друга, но Шадек рассеянно мазнул по ней взглядом и стал смотреть на няньку. Девушка загрустила.
– И танцевала она ш шыном шамого намештника! Подружки от удивления аж икать принялишь! А потом думать штали: как это ей вше удалошь уштроить? Телегу ш лошадкой, платье крашивое…
Причина грустных вздохов Бивилки тихонько придвинулась.
– Слушай, ненаглядная, – зашептал ей в ухо Шадек, – забавная картина рисуется.
От его дыхания покачивалась тонкая прядка у девушки за ухом, легонько щекотала шею. В полумраке кухни было незаметно, как магичка залилась краской.
– Получается так, – продолжал парень, – что все, с кем происходили странности, в разное время точили зубы на Эррена либо Каля. Хоть мелкие дрязги, да были. А потом случалось очередное непонятное!
Бивилка стала наматывать вокруг пальцев поясок платья.
– Шадек, но Каль – не маг.
– Может, мы его просто не разглядели.
– За все это время? Не может такого быть.
– Неужто? Ты его часто встречала?
– Не часто, но достаточно, чтобы узнать сильного мага. А слабый просто не мог бы сделать что-то подобное!
– И штали они жить-поживать в ошобняке намештника, а домашнего помощника вжяли ш шобой! – докончила историю нянька.
Гавель отложила почти законченный чепчик на столик, к единственной горевшей в кухне свече.
– Хорошая история, добрая. Да, Бивилка?
– Точно, – подтвердила девушка, не уловившая и четверти рассказанного.
Шадек тихонько рассмеялся, наклонив голову.
– Милая, тебе пора в постель, – мягко заметил Эррен, и Гавель, против обыкновения, спорить не стала. Видно, история и правда настроила ее на благодушный лад.
– Мы посидим немного, – сказал Шадек, потянулся к столику и зажег еще одну свечу от первой. В кухне стало посветлее.
Когда нянька ушаркала в свою комнатку и перестала поскрипывать лестница под ногами Эррена и Гавель, маг спросил:
– Нет, ты поняла, что это за байка? Это ж одна из Олевых историй – ну, про магессу, которая продвигала пробный курс бытовой магии, помнишь? У нее там было про «возможность осчастливить любого человека магическим способом», так потом…
– И правда! – воскликнула Бивилка удивленно – как это она сама не сообразила? – Это ж история про девочку, которую из тыквы выковыривали! Только в нянькиной байке все хорошо получилось. И у нее была не магесса, а хатник. Странно это, тебе не кажется?
– Что странно, что нянька рассказывает эту историю? Не-а, это ж байка. Она Олевская собственная разве? А нормальным людям неинтересно про магов и учебные курсы, им интересно про привычное. Вот и получаются сказки с хатниками, багниками, домашними хрюшками, красивыми платьями…
– Вот то и странно, что в истории есть хатник, – настаивала Бивилка. – Какие ж они привычные?
Шадек только рукой махнул. По сравнению со странными созданиями из других историй няньки хатники не были диковиной.
Бивилка, о чем-то призадумавшись, смотрела, как колышутся свечные огоньки.
– Шадек, а сколько времени ты бы потратил, чтобы наколдовать такое? Ну, вроде здешних странностей.
Парень потер лоб, припоминая и прикидывая, помолчал и решил:
– Молнию в пруд и поджог сарая я бы устроил, не сбавляя шага. С горой бы полдня провозился после долгих расчетов и примерок. А остального вообще не сделал бы, потому что понятия не имею, как!
– Вот-вот! Тот, кто это устроил, должен быть не только сильным, но и необычным магом. Но сильного мага мы бы разглядели. Получается, мы не встречали его за все то время, что живем в поселке. Быть может, он прячется, а может быть, просто не сталкивались. Но всяко это не Каль.
– Все равно он как-то связан со всем этим, даже если не его рук дело. Очень уж удачно он пропал сегодня, прям до переполоха. Он знал, что произошло. Иначе непременно прибежал бы к колодцу, сунуть любопытный нос в свежие новости. А его там не было.
– Мы могли просто не увидеть его.
– Эррена видели? Видели. Если бы Каль был там – он бы терся рядом. Каль всегда либо не пойми где, либо подле Эррена.
– Верно, – помедлив, признала Бивилка.
– И в Миры он ходит, хотя зимой это не принято.
– Это только ты говоришь, что не принято.
– Брось. Там нечего делать зимой. Все бело-замело, тишина аж до звона, ничего нигде не шелохнется. Разве только волк оголодалый выскочит. Сидеть дома на лавке, упершись носом в угол, – и то веселее, чем бродить по Миру зимой. Да ты сама не знаешь разве?
– Не знаю, – Бивилка смутилась, – меня бабушка никогда туда не пускала. Ее брату ящер половину ноги откусил, да и вообще… Она говорила, что магичку воспитывает, а не шатуна.
– Словом, зимой в Мирах нечего делать, поверь мне. А Каль ходит.
– Может быть, это не Каль? Мало ли кто мог ту стежку протоптать.
– А где он тогда пропадает? – спросил Шадек, не дождался ответа и кивнул. – То-то же. Сбегает туда, где взрослые его не достанут, гаденыш! Ну есть у меня амулет, а толку что? Ведь не пройдет никто из старших за ним следом!.. Ну да ничего, выйдет же он оттуда рано или поздно? Вот тут-то мы его и прижмем. Пусть рассказывает, что происходит и как он связан с этим непотребством!
– Мне кажется, он не будет откровенен, – осторожно возразила Бивилка.
– Я ему устрою откровенность, баламуту! Свяжу по рукам и ногам да на печь затолкаю! И тролля фантомного с дубиной приставлю. Все как на духу выложит, словно матери родной!
– Надеюсь, после этого тебе на голову не свалится настоящий тролль, – проворчала Бивилка.
* * *
Спала магичка плохо, хотя вышедший день ее вымотал. Бивилка не помнила, когда в последний раз ей приходилось настолько выкладываться, выскребая из себя всю магическую энергию до крошки. Использовать такую невообразимую силу, чтобы вложить ее в заклятие, силу, которая почти ощутимо рвалась на волю и которую каждый вздох нужно было держать под контролем. Было страшно. Без всяких «почти».
