– Это для чего такие? – спросила Бивилка.
– Что? – Каль поднял голову. – Кристаллы? Маговские. Дают силу магам водного начала.
Девушка осторожно взяла один из камней, покрутила, любуясь гладким боком, ощутила исходящую от него силу. «Эх, как раз для меня цацка, – грустно подумала Бивилка, – попросить у него их, что ли? Или купить?.. Нет, купить – дорого будет. А просить не стоит. Отдаст, конечно, с перепуга еще не то отдаст, но неприятно выйдет».
Если Оль верил и в демоническую природу Миров, и в двойную сущность Кристаллов, то Бивилка насчет камней предубеждений не имела. Как и говорил Шадек, маги много раз исследовали Кристаллы и не обнаружили никаких тайных свойств.
С сожалением положив гладкий камешек обратно, Бивилка спросила:
– А тебе они зачем? Ты ж не маг. Или все-таки маг?
Мало ли чего они с Шадеком могли не рассмотреть в этом мальчишке! Может, он такой сильный, что сумел скрыть от них свои способности. Или напротив – такой слабый, что немудрено проглядеть.
Каль замотал головой.
– Я не собираюсь быть магом. Я хочу сращивать Кристаллы.
Девушка раздраженно засопела, протянула руку, прошептала заклинание. Каль глянул на магичку сердито, откинулся на стуле – заколдовать его хочет, что ли? Но бегать от ее протянутых пальцев было бы по-детски, так что парень остался сидеть. Ощутил, как по голове прошлось что-то вроде мягкой тряпицы.
– М-да, – сказала Бивилка и сунула руки в карманы.
Такая проверка годилась для детей, применять ее к взрослым людям и подлеткам считалось невежливым – почти как стянуть с человека штаны, проверяя, какого он пола. Но свои хорошие манеры Бивилка растеряла по дороге от портала.
– Ты не научишься сращивать Кристаллы, Каль. Магам эта наука не дается.
Паренек молчал, опустив голову. Смотрел на расколотые камни. Бивилка заметила, что волосы у него были очень чистые, пушистые, будто лишь накануне вымытые.
– Я не хочу быть магом, – сказал он наконец.
– А я не хочу быть искателем, – пробормотала девушка. – Каль, ты уже маг. Ровно так же ты можешь не хотеть быть человеком и мечтать вырасти в орка. Это ничего не изменит, понимаешь?
Каль упрямо мотнул головой.
– Объясни, – потребовала девушка. – Я знаю магов, которые по-разному смотрят на магию, на обычных людей и на свое место в мире; я знаю таких, кто не желает идти учиться в Школу и проживает жизнь почти как обычный человек. Но, чтобы совсем не хотеть своего дара, это что-то невиданное. Он мешает тебе? Пугает – чем? Это ведь не ты натворил столько безобразий в поселке.
– Да нет же! – выкрикнул парнишка. Уши у него покраснели, он вцепился в свой стул и подался вперед, уперся грудью в стол. – Я ничего не могу творить, понимаешь? Мне сил недостает, совсем, даже на мелочь! Он просто есть, этот бдыщев дар, и я ничего не могу сделать с ним!
– Вот что, – протянула Бивилка, – Каль, но это решается…
– Никак это не решается! – заорал он. – Тут жила семья магов с близняшками – они знаешь чего творили, пока в Школу не уехали? Вот это маги были! Сами, без подсказки! А я даже с подсказками…
Он запнулся, зажмурился.
– Говори-говори, – подбодрила девушка. – Я знаю, что безобразия не на твоей совести – у тебя бы сил не хватило, да и не простая это магия, не обычная. Но ты знаешь, кто все это делает. Рассказывай как есть, Каль. Мне очень интересно.
Паренек молчал, глядя в пол.
– Каль, – тихо сказала Бивилка, – расскажи мне. Я не наказывать тебя пришла, а помочь. Я понимаю, что тебе страшно и стыдно. Не хочешь говорить, хочешь, чтобы я поднялась и ушла? Мне поделиться догадками с Эрреном и Агыном? Ведь нельзя все это так оставить, ты сам понимаешь.
Парень исподлобья посмотрел на магичку и тяжело вздохнул. Было видно, что носиться со своими тайнами он смертельно устал, а на злодейку Бивилка не походила. Может, и выслушает. Может, и поймет.
– Выходи, – решился Каль и оглянулся за спину, на полки. – Выходи, не бойся. Ты же знаешь, маг с тобой не справится в открытую, кишка тонка.
С полки метнулась шустрая лохматая тень, взбежала по стулу и шмыгнула парню на спину. Осторожно выглянула из-за шеи, уставилась на Бивилку черными глазами-бусинами. Магичка сидела неподвижно, только таращилась обалдело. Каль без особых церемоний сгреб существо поперек туловища, пересадил к себе на плечо.
Она была маленькой, размером с некрупную крысу, вся покрыта бурой шерсткой, короткой и блестящей, как у щенка. Голыми оставались ладони и, кажется, ступни, обутые в крохотные башмаки из тонкой кожи. И еще мордочка. Почти человеческая, только глаза были круглыми. В лицо ей лезли неровно подстриженные мягкие волосы, черные до синевы.
– Хатница, – тупо сказала Бивилка.
– Ее зовут Йоа, – объявил Каль.
Хатница, отвернулась от магички, поудобней устроилась на плече паренька, уцепилась длинными пальцами за его волосы.
– И сколько таких, как она, в Фонке?
– Мало. Считай, что только Йоа и осталась. Остальные давно бессильные, в них не верят уже.
– Она разговаривает? – на всякий случай спросила девушка, хотя помнила и сама, что хатники говорить умеют. Когда пожелают.
– Так-то да, – кивнул Каль, – но с тобой вряд ли будет.
– Ну хорошо, – Бивилка положила на стол локти, строго посмотрела на парня, – тогда сам рассказывай, что творится в поселке. Зачем Йоа колдует?
Каль потер лицо руками.
– Йоа думает, что может научить меня пользоваться даром. И заодно рвется проучить тех, кто обидел меня или Эррена – или Йоа думает, что обидел. Иногда она хватает лишку, конечно, но… Она так понимает свою ответственность за меня и за брата. Бабушка ей поручила нас, когда умирала.
– Бабушка, – повторила Бивилка.
Каль помялся. Йоа поднялась на коленки и что-то зашептала ему в ухо.
– Ладно, ладно, – поморщился парень. – Йоа – дедовская хатница. Любила его, помогала, берегла как могла. А потом и жену его, и сына, моего отца.
– А где он? – перебила Бивилка. – Он и твоя мама? Куда они делись? Они были магами?
Парнишка скривился.
– Отец был. И бабушка. Но тоже слабыми, почти ничего не могли делать – считай, и не маги. В общем, родители стали Странниками. Прибились к этому сборищу чокнутых – ну, которые носятся по Идорису, малюют карты, ковыряются в земле, – помолчал и сердито добавил: – Бдыщева матерь знает, что им втемяшилось в головы. В Странники уходят молодые бестолочи вроде меня, а им уже было за сорок, Эррену – пятнадцать, а я только родился. Я их не помню. Они просто свихнулись и ушли.
Каль помолчал, подвигал туда-сюда Кристаллы на столе.
– Дед вскоре умер от сердечного припадка. О нас заботились бабушка и Йоа, но про нее знал только я. Эррену она не показывалась, как и родителям до того. Хатники сами решают, кому открыться.
