– Зачем ты насылаешь безумие на орков? – жестко спросил Кинфер и помотал головой, отгоняя наваждение.
Его светлые пряди разметались, несколько волосков попали в толстые рожки, которые держали веревочную лесенку. Ихана покачала головой, порылась в одном из углублений столешницы, вытащила оттуда ореховое ядрышко и стала неторопливо обматывать его разлохмаченной веревкой.
– К безумию в Ылге я не имею отношения, Кинфер. В этом Странников упрекай.
– То есть ты все-таки знаешь, что происходит!
Наузница снова подняла на эльфа спокойный взгляд и пожала округлыми плечами.
– Откровенно говоря, да. Но что толку лезть не в свое дело? Вот ты зачем лезешь? Что тебе до орочьего безумия?
– А может, меня тоже зацепило! – ощерился Кинфер.
Ихана подергала одну из веревочек, потуже затягивая узелок, и решила:
– Могло быть и такое. Ты маг – значит, должен быть восприимчивым к колебаниям изначальных материй. Но их природа лежит за пределами твоего понимания, поэтому ты не можешь им противостоять так, как обычным магическим атакам. – Ихана облизала губы. – Да, тебя вполне могло, как ты говоришь, зацепить. Даже вернее, чем тех орков, кто более эмоционален, чем прочие, и потому подвержен подобным влияниям.
Кинфер слышал, как у него за спиной переминаются с ноги на ногу близнецы. От раскопки опять бабахнуло, а земля содрогнулась так мощно, что эльф почувствовал, как под его ладонями вздрогнула столешница.
– Но все же я не насылала это безумие на деревню, – Ихана помотала головой. – Это Странники раскопали жрище и разбудили изначальные силы.
– А почему тогда самих бродяг не накрыло придурью? – спросил Жоркий.
Эльф не оборачивался и не мог видеть орка, но был уверен, что тот скрестил руки на груди.
– Не знаю, – нахмурилась наузница. – Быть может, они привычны ко всяким странностям? Они проводят свою жизнь в изысканиях и исследованиях. На что только не натыкаются. Могло у них выработаться воспротивление?
– Это ты их привела к жрищу. – Кинфер слышал свой голос как будто со стороны.
Ихана снова пожала плечами.
– Зачем оно нужно тебе, а, наузница?
– А тебе? – Она мягко улыбнулась. – Да, я помню, ты говорил. Только ваши ортайские маги ошиблись, Кинфер. Главное жрище Согласия находилось в другой части Гижука. Здесь было жрище Силы.
– Тебе нужна статуйка, чтобы…
Ихана смотрела на него спокойно и даже… ласково?
– Не глупи, Кинфер. Ты слышишь, что там творится? Статуйка слишком долго лежала позабытой, накапливая мощь. Она никому не дастся в руки, разнесет всю раскопку и уничтожит самое себя. Я ошиблась, недооценила ее и совершенно зря заморочила Странников. Три месяца впустую. Но такое случается. Что такое три месяца, когда впереди и позади тысячи лет? Мне все равно нужно было прийти сюда в этот день.
От раскопки громыхнуло еще громче, потом засверкало и зарокотало.
– Ты – Тэрья, – тихо произнес Кинфер, но даже за грохотом эти два слова услышали все.
– Какой ты догадливый, – издевательски протянула Ихана.
Кинфер слышал, как орки сделали по шагу вперед. У него зашумело в ушах и задрожали руки.
– Значит, это правда: демоны, магоны, призорцы… Почему ты рассказала мне про паука?
Наузница наклонила голову, рассматривая обережку, провела пальцами по сложному плетению, любуясь.
– А почему нет? Тебе не уйти отсюда. К тому же у демонов не бывает родителей, Кинфер, и никто не говорил мне, что нехорошо играть с едой, – наузница подняла горящие желтым глаза, и у эльфа снова сжалось в животе. – Впрочем, мне всегда думалось, что у демонов есть много общего с кошками.
Ихана сильно дернула обережку, срывая ее с рожек-держалок. Маг зашипел: наузница успела вплести в лесенку несколько его волос, зацепившихся за рожки.
Никто не понял, как Ихана оказалась на ногах, но теперь она то ли стояла на пороге, то ли парила над ним.
– Орки могут уйти, – весело сказала она и подмигнула близнецам. – Вам теперь один путь – магонами в Азугай, а там вы сами все забудете. А маг, посланник ортайской Школы, – это дело другое. Мага придется убить.
– Ну попробуй, – прищурился Кинфер, понимая, что бой предстоит безнадежный.
С атакующей и оборонной магией он не особенно ладил, а отбиться от демона в одиночку, наверное, не смог бы даже лучший боевой маг.
– Обидно, – Ихана смотрела на него почти жалобно. – Ты хороший парень, и ты мне понравился. Но эта твоя Школа… Да магам все равно не выжить – слишком уж вы лезете во все, мешаетесь под ногами… Мне жаль, правда.
– Простить демона легче, когда он раскаивается, – вежливо согласился Кинфер и бросил в Ихану загодя подвешенную на руку огненную Сеть, – и горит!
Эльф не думал, что Сеть способна остановить демона или хотя бы навредить ему всерьез, но она помогла выиграть время.
Пока Ихана с воплями дергалась в жгучих ячейках, Кинфер схватил ошалевших близнецов за руки и потащил со двора:
– Убираемся отсюда, орки!
Маг подозревал, что в Ылге демонесса не стала бы их преследовать – что-то в этой деревне ее явно смущало, но особо не рассчитывал, что они успеют уйти. Однако он надеялся вывести из-под удара хотя бы близнецов. Что Ихана вцепится в него мертвой хваткой – сомневаться не приходилось, как и в том, что Ук и Жоркий не будут спокойненько сидеть в стороне и наблюдать, как кишки эльфа размазывают по округе.
И вообще: ну не стоять же теперь смирно напротив демонессы, ожидая, пока она с ним покончит?!
Пробегая по тропинке к порталу, все трое сообразили: туман обходил стороной дом наузницы. А здесь он успел основательно загустеть. Уже видны были отдельные рваные клочья во влажной уплотнившейся зелени, и даже собственные ноги в ней различить стало трудно.
Со стороны раскопки грохотало без перерыва. Сверкало, наверное, тоже, но в тумане отблески оставались неразличимыми.
«Статуйка. Ох, не до нее мне будет! Надеюсь, Странники успели оттуда умотать!»
Собственный портал Кинфер не столько видел, сколько чуял, и поэтому они не сбились с дороги. Ук успел сигануть в голубую рамку, зажмурившись и причитая: «Не пойду я ни в какой Азугай!», а Жоркий немного промедлил.
– Да прыгай же! – заорал маг. В тумане его голос звучал глухо.
– Можешь остаться, – прошелестело из-за спины, и из тумана выступила Ихана. – Я достаточно сердита, чтобы убить и тебя.
Кинфер сглотнул и обернулся.
За порогом дома наузница изменилась. С нее смыло округлость, мягкость и юность – теперь перед магом стояло худое и сильное существо, не старое и не молодое – вечное.
Демонесса оставалась по-своему роскошной, но ее уже невозможно было принять за человека. Кожа стала бронзовой, волосы – густо-медовыми, глаза – громадными и желтыми. Уши поднялись, пальцы удлинились и увенчались короткими мощными когтями. Все это перемежалось вспухшими ожогами от Сети, которую бросил в нее Кинфер.
