В конце 1918 г. назрела катастрофа: председателем Особого отдела ВЧК (новым руководителем военной контрразведки) стал М. С. Кедров. После Октябрьского переворота Теодори предложил услуги своего ускоренного курса Николаевской военной академии тогдашнему руководству военного ведомства, в частности тогда состоялось его знакомство с Кедровым. К идеям Георгия Ивановича по привлечению офицеров в армию, улучшению их материального положения и условий службы Михаил Сергеевич отнесся с «недовольством и недоверием»
[515]. Летом 1918 г. Теодори имел прямой конфликт с Кедровым: он негативно отозвался о действиях его ближайшего помощника Александра Владимировича Эйдука
[516].
Взрывной характер Теодори и его жесткая позиция осенью — зимой 1918 г. в вопросе о ведомственной принадлежности военной контрразведки сделали Георгия Ивановича личным врагом Кедрова. А иметь такого врага была опасно. Кедров начал свою революционную карьеру в 1899 г. в Северном рабочем союзе, затем РСДРП — РСДРП(б); неоднократно арестовывался и подвергался высылке. В 1905 г. авантюрист Кедров по заданию большевистского ЦК пытался организовать подкоп под таганскую тюрьму для освобож дения ряда цекистов. В 1906-м Кедров организовывал в Твери концерты для сбора денег в парткассу: он был (так, по крайней мере, считали большевики) виртуозным пианистом; осенью открыл издательство «Зерно», предназначенное для печатания нелегальной литературы — с 1907 г. издавал произведения Ленина в России, за что и отсидел 3 года в одиночной камере. В 1912 г. Кедров эмигрировал в Швейцарию, где в следующем году познакомился с Лениным. В марте 1916 г. Ильич выяснял через Г. Е. Зиновьева дату выезда Михаила Сергеевича в Россию из Швейцарии — вероятно, последний отправился на Родину по личному заданию вождя большевиков. Относительно взаимоотношений Кедрова с Лениным в этот период, пожалуй, стоит процитировать запись из биохроники последнего: «Чиновник для особых поручений в донесении из Парижа в Департамент полиции сообщает об отъезде из Лондона в Петроград или Москву проживавшего в Лозанне М. С. Кедрова, видного социал-демократа и личного друга Ленина. В донесении указывается на возможность получения Кедровым специальных партийных поручений от Ленина». В 1916 г. вернувшийся на Родину Кедров был направлен врачом на персидский фронт, где после Февральской революции создал первый в Закавказье большевистский Совет рабочих и солдатских депутатов (в Шерифханском районе) и стал его председателем. Октябрьская революция застала Кедрова в Омске, где он добился своего избрания председателем местного совета рабочих и солдатских депутатов. В июне 1917 г. с Персидского фронта Кедров явился непосредственно к Ленину. В Октябрьской революции Кедров играл важную роль, будучи членом Военной организации при Петербургском комитете РСДРП(б). В руководстве Наркомвоена Кедров занимал пост заместителя наркома по демобилизации армии
[517] вплоть до марта 1918 г., позднее был членом коллегии Наркомвоена, участвовал в разгрузке Архангельского порта с его мно гомиллиардным имуществом, чуть было не угодил и на разгрузку Вологодского порта, где бы его и убили, но от предложения Ильича, по его собственному предложению, «отбоярился». В декабре Кедров возглавил военную контрразведку и привел в нее свою команду. Ответственным работником он решил назначить уже известного Теодори члена ВЧК А. В. Эйдука. Познакомимся и мы с этой поистине революционной персоналией. О деятельности Эйдука в годы Гражданской войны рассказывали такие кошмары:
«Эйдуку было поручено принять один сдавшийся на фронте белогвардейский отряд. Выстроив сдавшихся, он велел офицерам выйти из рядов и выстроиться отдельно от солдат. К солдатам он обратился с приветствием. Повернувшись затем к офицерам, он сказал:
— Эй вы, проклятые белогвардейцы!.. Вы знаете меня… Нет? Ну, так узнайте… Я Эйдук! Ха-ха-ха, слыхали?! Ну, вот, это и есть тот самый Эйдук, смотрите на меня! Х-а-р-а-ш-е-не-чк-о смотрите… Сволочь, белогвардейцы (непечатная ругань)!.. Так вот, запомните: если чуть что, — у меня один разговор… Вот видите этот маузер, — он потряс громадным маузером — это у меня весь разговор с вами (непечатная ругань), и конец!.. Этим маузером я собственноручно перестрелял таких же, как вы, белогвардейцев, сотни, тысячи, десятки тысяч…
И тут же, свирепо набросившись на ближайшего офицера и буравя его бешеным взглядом своих налившихся кровью глаз, он схватил его за плечо, сорвал с него погоны и, все более и более свирепея, стал топтать их ногами.
— Эй вы (непечатная ругань), сволочи белогвардейцы!! Долой ваши погоны, чтобы я их не видел больше!!! Срывайте… Живо у меня, а не то… ха-ха-ха, вот мой маузер!..
И для того, чтобы еще больше терроризировать этих сдавшихся и безоружных людей, он приставил к голове одного из них свой маузер и, как сумасшедший, стал орать:
— Только пикни, сволочь белогвардейская (непечатная ругань), и конец!.. Ааа, не нравится? Ну, так вот помни… У меня жалости к вам нет!..
Об ужасных подвигах Эйдука даже привычные люди говорили с нескрываемым отвращением»
[518]. А. В. Эйдук считался злодеем даже среди большевистских руководителей — известно, что Центральному комитету РКП(б) в 1919 г. политическое руководство 6-й армией жаловалось на Эйдука, применявшего «недопустимые формы расследования» и вторгавшегося «в интимную жизнь» коммунистов
[519]. В 1920 г. пламенного борца за мировую революцию отправили на хозяйственный фронт, в котором он, будучи особоуполномоченным Совета обороны при топливных главках, пугал совнархозовцев обвинениями в саботаже
[520].
В начале 1919 г. Теодори, узнав о том, что своим заместителем Кедров предполагает назначить Эйдука, просил Аралова не допустить такого знакового для кадровой политики большевиков в военном ведомстве назначения. Аралов дал Теодори честное слово, что Эйдук не займет ответственного поста в Особом отделе. Политик есть политик.
21 января Теодори доложили, что, уехав в Петроград, Кедров все же оставил Эйдука «за себя». Теодори, негодуя, счел для себя допустимым потребовать от Аралова отчета, с его «ли ведома и согласия это сделано». Для Аралова на документе сотрудник Особого отдела ВЧК С. М. Постнов, направленный в Серпухов обеспечивать безопасность Полевого штаба, сделал помету: «С[емен] И[ванович]! Тон последних телеграмм Теодори к Вам крайне вызывающий. Мое, [товарищ], мнение, что телеграмма такого тона должна оставаться без ответа»
[521]. Вместо того чтобы аккуратно попытаться убедить Аралова вмешаться, Теодори нанес ему оскорбление.
